— Мы-то думаем, где он шастает вечерами, — ревел, как медведь, глава семьи. — Все мальцы отработают свое да веселятся, играют, хохочут, к девкам уже лезть начинают. А этот к взрослому мужику таскается… Мать! Слышала? Вот кого ты воспитала своей жалостью.
Нэйт знал, что они подумают именно это, но все равно сердце затопило обидой. Не за себя, за Карлоса, человека, который помогал ему бескорыстно и по-настоящему заботился последние восемь месяцев.
Не сдержался:
— По-твоему, только так проводят время взрослые мужики? Не суди по себе.
Челюсть резко обожгло болью, он упал. Отец наподдал ногой под ребра.
— Выродок! Щенок!
Нанося удары снова и снова, крестьянин так увлекся, что не заметил, как загорелись зловещим серебром глаза его сына. Карлос научил Нэйта контролировать дар, тушить приступы страха, злости, агрессии, но сейчас он не хотел блокировать магию, хотел выпрямиться и швырнуть собственного отца в стену, так, чтобы с крыши посыпалась солома. Швырнуть, поднять и швырнуть снова…
— Успокойся! Не надо!
Из своего уголка выскочила мать, кинулась защищать.
«Я все равно не убью его, — вдруг совершенно ясно понял Нэйтан. — А когда я уйду, ее он убьет…»
Холод в глазах исчез, магия снова спряталась, свернулась клубком в районе солнечного сплетения и затихла. Мальчик поднялся. Во рту чувствовался солоноватый вкус крови.
— Мама, отойди, — прокаркал Нэйт, сам не узнав свой голос. — Я заслужил.
— Видела? — подхватил отец. — Даже эта тварь признает, что заслужил. А ну иди сюда! — Толстые пальцы потянулись к ремню. — Ложись поперек лавки.
Женщина, часто всхлипывая и заламывая руки, отошла с дороги, а Нэйт подчинился.
То, что в этот раз отец не тронул мать, мальчик считал своей маленькой победой.
Черт ее дернул попросить продолжения.
Теперь Катрину трясло мелкой дрожью. Она отняла руки и, так и не поднимаясь на ноги, отсела подальше.
— Не понравилось? — спокойно спросил Нэйтан.
Нет больше доброго самоотверженного мальчика. Есть циничный Придворный маг с ледяной улыбкой, по которой хочется ударить.
Мысль о лице и ударе напомнила о видении и избиении. Катрину замутило.
— Зачем ты мне это показал? — вскинулась она. Теперь ей было плохо не столько физически, сколько морально. — Хотел вызвать жалость? Чтобы я замолвила королю за тебя словечко?
Улыбка Нэйтана превратилась в снисходительную.