Ребеночек был такой серьезный: его строгий взгляд стал просто
притчей во языцех среди тех, кто не успел что-то нужное сделать
вовремя, так что с подачи все той же мадам Ринуччо медсестры между
собой часто называли мальчика "Северино" или "Рино".
Почему-то никто так и не задался вопросом, кому и как вообще
пришло в голову, увидев эту самую «антенну», подержать малыша над
горшком… И почему молоко ему спокойно давали с ложки, а не из соски
или рожка.
В результате прикорма ребенок, родившийся слабеньким и худым,
обещал уже к концу недели прибавить в весе и хорошел с каждым днем.
На ровной и чистой нежной коже не наблюдалось и следа раздражений и
опрелостей. Взгляд умных черных глазок уже мог фокусироваться на
отдельных предметах... Доктора бегали смотреть на это чудо, но,
слава богу, дел у них хватало и без малыша, так что специально им
заниматься никто не собирался. Жив, здоров, хлопот минимум — вот
вам и радость жизни.
Радовали и молодую мать, заодно рассказывая ей массу полезного.
Эйлин с удивлением узнала, каково это — гордиться своим малышом,
пусть пока еще таким крошечным. А уж нянечки и медсестры всегда
рады были рассказать симпатичной молодой мамаше об ее таком
удивительном малыше. Таком умном, таком… удобном. Жалко только, что
к ним почти не приходит отец.
* * *
Отец получил свое на выписке.
Забирая жену с сыном и будучи слегка навеселе после
пинты-другой, Тобиас с удивлением узнал, что его ребенок — звезда
роддома. Самый здоровый, самый красивый, самый… Тобиас заглянул в
белый сверток, да так и замер.
Малыш действительно был красив. Огромные темные глаза Эйлин
смотрели на него с нежного личика, недлинные, но густые ресницы
были доверчиво распахнуты, крошечный ротик улыбался (Ему! Отцу!!!),
и Тобиас вдруг понял, что заровняет в асфальт любого, кто осмелится
вызвать хотя бы слезинку из этих глаз. Мужчина ласково похлопал
жену по спине, улыбнулся, забрал свертки с вещами, и, выслушав все
восторги и напутствия старшей медсестры, Снейпы ушли.
Сына назвали Северус… Эйлин чувствовала, как подходит имя его
маленькому, но такому серьезному личику, а отцу понравилось само
звучание имени — строгое, мужское.
— Вылитая ты, — не без зависти говорил жене Тобиас.
— Значит, следующий наш малыш или малышка будет вылитый ты, —
ответила ему жена.