– Ты позоришь весь свой тейп, когда позволяешь этой неверной собаке прикасаться к себе! Ты позоришь своих родителей и всех чеченов! Разве среди них ты не можешь найти настоящего мужчину?
Юноша, не понимая чеченского языка, спросил девушку:
– О чем он говорит? Он что, твой знакомый?
Нисколько не смутившись, девушка ответила:
– Не обращай внимания, это мой дальний родственник.
Она улыбалась, ее волнение выдавали лишь расцветшие на смуглых щеках розочки. Она спокойно встала, подошла к Солтмураду и, не повышая голоса, ответила на родном языке:
– Ты не в горах, а в цивилизованном городе, и не тебе давать советы. Иди, чабан, к себе в горы, паси своих баранов и не суй кнутовище в свой собственный зад. Понял?
Девушка подошла к парню, взяла его под руку, и они удалились. Кровь брызнула по всей коже Солтмурада. Как, эта сопливая девчонка позволила себе обозвать его, истинного горца и мужчину, этой презрительной кличкой – чабан!? Он знал, что таким оскорблениям подвергали лишь тех чеченов, которые не хотели заниматься истинно мужским делом – воевать с неверными и продавать их в рабство. Да, он, Солтмурад, не воевал с русскими и не брал их в плен, но если бы такой случай представился, он уничтожал бы их безо всякой жалости, он отрезал бы им головы, сжигал бы их на кострах, закапывал бы в землю…
Рука Солтмурада нащупывала то место на поясе, где должен был висеть кинжал, но его там не было. Он чувствовал, как от бессильного скрежета крошатся его зубы, от злости он готов был голыми руками разорвать на части этого чубастого светловолосого парня и предательницу-чеченку, но тут рядом с ним раздался чей-то голос:
– Что тут происходит?
Солтмурад с достоинством повернул голову, краем глаза увидел русского милиционера и ответил:
– Я просто спросил у них дорогу до магазина, но они почему-то на меня обиделись. Разве я сделал что-то плохое?
Солтмурад ушел, не оборачиваясь, но внутри у него все кипело от обиды и негодования, он чувствовал, что по его венам течет не кровь, а горный поток, шуршащий песком и галькой. И тогда же он вспомнил слова покойного отца, который часто любил повторять сыну, когда его кто-то обижал: «Запомни, сынок, радость приходит и уходит, а обида остается навсегда. И если человек может вытерпеть унижение, то народ – никогда. Придет время, и те, кого долго обижали, обязательно захотят отомстить обидчикам».