Что-то нужно было ответить. Правду? Я не хотела ее лишний раз
тревожить, но и обманывать тоже.
— В Голстоне убили девушку, и я... контактировала с ее
душой.
— Было страшно? — тихо спросила мама, положив в раковину грязные
ложки и вилки.
— Страшно, но мне помогал Вард... мистер Торгест, — поправилась,
пряча смущенный взгляд. — И я справилась. Вот приехала как
свидетель.
Мама вдруг обняла меня, поцеловала в щеку.
— Я бы очень хотела, чтобы ты осталась, но тебе двадцать один
год, из них три года самостоятельной жизни — и ты молодец, отлично
справлялась! Только вот похудела, — вздохнула она и веселее
добавила: — Но я все исправлю. Буду теперь каждый день пироги
печь.
— Мама, я же потом не влезу в свои платья! —
улыбаясь, покачала головой.
— А мне твое платье совершенно не нравится. Слишком темное.
Давай завтра пробежимся по магазинам. Джейн вот молодец, всегда
нарядная. И Эметта приучила, а Стив у нас вообще красавчик.
Мама стала рассказывать про племянника, которому всего было два
месяца. Я слушала ее и внутренне успокаивалась. Дома хорошо, и
правду говорят: родные стены помогают. На душе становилось
умиротворенно, все заботы остались в Голстоне, а здесь только тихая
радость.
Усталость и недосып взяли свое, и вскоре я стала зевать. Мама с
отцом отправили меня отдыхать, и ополоснувшись в ванной после
дороги, я легла на кровать в своей спальне.
В комнате почти ничего не изменилось. Я словно вернулась в
прошлое. С щемящей ностальгией разглядывала
бело-розовую мебель, прозрачный балдахин над кроватью и мягкие
игрушки на маленьком диванчике, который стоял напротив. Я вдруг
вспомнила о дневнике, как открывала ему секреты, рассказывала про
первую любовь, предательство... А потом сожгла, громко рыдая.
Мама права, я изменилась. Жизнь вдали от семьи
приучила надеяться только на себя, а в отчем доме я расслаблялась.
Нельзя. Вард говорил все очень серьезно.
Незаметно глаза закрылись, и я провалилась в сон, в котором не
было ярких, светлых цветов, лишь мрак и холод. Я
оказалась среди ржавеющего металлолома, среди сотни
сломанных машин. Тишина стояла жуткая, даже ветер не обдувал лицо.
Посмотрела под ноги: жухлая трава и сухая листва покрывали землю. А
потом услышала детский голосок, совсем недалеко, и я пошла на его
зов. Вскоре увидела пятилетнего мальчика, он сидел на коленках
возле ржавой машины, передние двери которой грустно повисли.
Ребенок прижимал к сердцу