алую женскую туфлю с
когда-то белоснежным бантиком в виде украшения. Мальчик укачивал
обувь и тихо пел колыбельную. Он ласково гладил
красную кожу, подносил туфлю к губам и целовал.
— Привет, Самира.
Я вздрогнула, когда услышала голос маньяка. Ребенок повернул
голову, и наши взгляды встретились. На меня смотрел мальчик с
уставшими взрослыми глазами. Он говорил голосом мистера
Хатчера.
— Что молчишь? Испугалась?
Лишь усилием воли заставила себя помотать головой.
— Я всегда мечтал открыть обувной магазин, делать самому вот
такие красивые туфли. Он подарил мне надежду, а я,
глупец, поверил.
Мальчик вдруг поднялся. Страшно было видеть перед собой детское
лицо с глазами старика. С ненавистью ребенок потрясал обувью и
тыкал в меня указательным пальцем.
— Мне оставалось совсем немного, всего лишь пару годков — и я бы
покинул Голстон. Уехал бы на другой край Земли, и чертовы сыщики
никогда бы не нашли меня. Вот надо было тебе ввязаться!
Я сначала оторопела от такого неожиданного обвинения, а потом
вспомнила, что душа маньяка пришла ко мне во сне, значит, сделала
свой выбор. Несмотря на злость и такую ненависть, мистер Хатчер...
маленький Тони потянулся ко мне.
— При чем здесь два года? — Слегка нахмурившись, я села на
корточки, чтобы на одном уровне смотреть в глаза мальчика.
— Через два года прекращался договор, и я бы был свободен, —
прошипел ребенок. — Ты что, совсем глупая?
Тони резко прыгнул в мою сторону и ударил в лоб каблуком. Я
проснулась с жутким чувством страха. Сердце так громко стучало, что
я не сразу заметила в комнате отца. Он сидел в кресле напротив,
локти положил на колени, а подбородок — на сцепленные пальцы.
— Принести воды? — тихо поинтересовался папа.
— Нет — прохрипела я.
Мы продолжали смотреть друг на друга, и каждый не решался
озвучить очевидное: душа мистера Хатчера выбрала меня.
— В понедельник утром мы отправимся в инквизицию, где будут
зафиксированы твои свидетельские показания. Самира...
Отец поднялся и подошел к кровати. Я подвинулась, чтобы он мог
присесть.
— Тебе надо быть очень осторожной, чтобы не проговориться.
Я молча кивнула. Сердце постепенно успокаивалось, ощущение
страха прошло, а теплая рука отца на плече придала уверенности.
— Что он тебе показал? — прошептал папа, и его пальцы сильнее
сжали плечо.