Я с любопытством смотрела из окошка, как
вываливаются из кунга здоровенные мужики, разминают ноги,
вытаскивают сумки и баулы какие-то. Гомонят, машут руками, увидев
меня в окне. Мышка встречала сыновей на улице, обнималась со всеми,
смеялась, всплакнула заодно на радостях… я поняла это по тому, что
она прошлась мельком рукой по глазам. Потом прошли все в дом,
затопали, заполнили горницу собой. Я поднялась с лавки у окошка и
подошла ближе - знакомиться. Мужики затихли, рассматривали меня,
заулыбались все, блаженно щурясь. А потом заговорили, полезли
обниматься, называли свои имена… Мы знакомились, потом доктор
расспрашивал меня о здоровье. На свет появились те самые сумки – с
подарками мне и Мышке, продуктами, еще с чем-то для нового дома.
Мышка и Ярослав постарались быстро убрать все это, разгрести,
освободить пространство. Потом мы с хозяйкой накрывали на стол,
пока мужики уходили что-то там приладить на улице. То ли насос
новый, то ли какой-то особый армированный шланг к нему.
Во время обеда серьезных разговоров не
велось. Мы с маманей убрали со стола, вымыли сразу посуду, вытерли
её и установили в шкафчик. А на стол встал закипевший у печи
самовар, появились сладости, мужчины зажгли свечи – на улице
стремительно темнело. Мужики расслабились в тепле, сыто откинулись
на лавках. Лица приобрели благодушное, умиротворенное
выражение.
Настало время рассказа… Меня просили
говорить обо всем, что я могла вспомнить. И я рассказала. Начала с
того, почему осталась совсем одна на белом свете, потом о своем
неудачном замужестве, а вскоре речь зашла уже о том, что случилось
с их отцом, а потом и со мной – в подробностях. Я рассказала и об
интересе Льва и Львовича. О том, что он называл меня лесавкой, а
значит знал что-то и о них. О его словах про жену-инвалида,
проскользнувшими в разговоре. Постаралась вспомнить все его слова
касаемо этой темы. Потом рассказала, как собралась в Хабаровск, как
шла к дому вечером… и все. Да, еще о том, что бесконтрольно
всплывает в памяти иногда слово «инкубатор». Непонятно почему.
Мужики притихли, слушая меня, иногда уточняя
что-то. После окончания моего рассказа молчали, переглядываясь.
Потом заговорили между собой:
- Филиал столичного? А какого это?
- Роговцевы, похоже. А рыжий – Тугорин. Они
все рыжие.