- Настенька, я разберусь с ним, я обещаю,
что он никогда больше не посмеет, - расстроено звучало из-за
стола.
- Да не переживайте вы так, Роман Львович,
договоритесь… и разберетесь. Я уверена, что само дело не пострадает
из-за настолько мелкого инцидента. Отдыхайте уже, ребята, дайте мне
убрать со стола.
Молчали и Мышка, и Ярослав. Я справилась
сама. Удержала слезы, не повышала голоса, нашла нужные слова, но
мне было плохо оттого, что опять мы сделали шаг назад от нормальных
человеческих отношений. Раз уж у них с братом общие дела, то
хотелось бы хотя бы того самого мирного сосуществования. А его не
получалось категорически.
Я опять спала с маманей. Мою маленькую
комнатку отдали Роговцеву, как начальнику. Двое ребят спали на
печи, один – на лежанке, а Ярослав – на широкой лавке, на которую
положили матрас. В нашей комнате имелось окошко, и ночью слышно
было, как опять усиливается буран, колотит снегом в окна, гнет
молодые кедры вокруг дома. Завтра точно нужно топить баню, чтобы
хоть как-то разнообразить безделье для мужиков. А еще нужно
предложить им те Юрины книги, может, кто почитает.
На следующий день в баню мы с Мышкой пошли
первыми. Чтобы не задерживать всех, просто быстро помылись и
пустили остальных посидеть подольше. Сами сушили волосы у печки,
потом готовили кушать.
Так и полетели дни. Скоро непогода
закончилась, и опять ударили сильные морозы. Несмотря на это,
мужчины каждый день уезжали на вездеходе брата в лес, на прииск. Я
никогда не расспрашивала, что они там делают. Считала, если решат,
что мне нужно это знать – скажут сами.
Баню мы с Мышкой теперь топили каждый день,
стирали белье, сушили потом там же. Они возвращались всегда уже по
темноте уставшие и замерзшие. Брали чистую одежду и шли не так
помыться, как согреться. За столом сидели осоловевшие, полусонные,
но всегда с аппетитом съедали то, что мы приготовили. Бывало так,
что я еще убирала со стола, мыла посуду, а они уже расползались по
своим спальным местам, выпив по три кружки травяного чая.
Я часто ловила на себе взгляды Львовича, а
вернее – он смотрел на меня каждую минуту, когда мог это делать. В
те дни безделья из-за бурана он был задумчивым, как будто что-то
обдумывал и переосмысливал для себя. Я надеялась, что свое
поведение в прошлом. Потом он был просто очень уставшим и
вымотанным, как и Ярослав, как все они.Наблюдая, как он общается с
людьми, как ведет себя, я ловила себя на мысли, что что-то не так.
Мне не давало покоя какое-то странное несоответствие. А потом
как-то вдруг поняла, что это – сейчас я видела перед собой
взрослого, умного, серьезного мужчину. А тогда будто слышала речь
капризного подростка, впервые пытающегося заявить свои права на
женщину и не знающего, как правильно это сделать. Но решительно
настроенного сделать ее своей любой ценой. Вплоть до того, чтобы
даже запугать, подавить, заставить, но не отпустить от себя.