— Но почему вы думаете, что муж не сможет понять и принять вас?
Он ведь любит вас, а любить — значит принимать человека таким,
какой он есть.
— Сейчас я не могу рассказать ему и поставить план под удар.
Если Тристан попытается помешать мне, то я не сумею ему
противостоять. — В голосе Регины слышалась боль. — Дело не только в
моих чувствах. Мне не хватит опыта и умения выстоять против него. —
Лэри насмешливо усмехнулась. — Тристан только кажется беззаботным
весельчаком, но на деле он очень умный человек.
— Вы не думали, что он уже может догадываться о чём-то? Но при
этом молчит и не выдаёт вас. Если он сильно вас любит, то вряд ли
станет мешать.
— Напротив! Из-за любви он и попытается меня остановить! —
упрямо возразила Регина. — В его глазах я – слабая женщина и
вдобавок его супруга, которую он поклялся защищать и оберегать. Я
же собираюсь поставить свою жизнь на кон и не знаю, выживу или нет.
Но я готова к подобному исходу, если это поможет моей цели.
Думаешь, Тристан согласится на такое?
Ларин тяжело вздохнула и спросила:
— Что вы планируете делать дальше?
— Пока я буду делать вид, что ничего не случится. Но если
ситуация выйдет из-под контроля или я не смогу больше справляться с
чувствами, то мне придётся использовать её.
— Уверены? — напряжённо спросила старуха. — Ваша психика и так
нестабильна, а если вы…
— Я понимаю! Но если это будет необходимо, то я оживлю ту куклу!
— отрезала лэри, давая понять, что разговор на этом окончен.
Гелла пробежала по коридору Пожирателей меньше чем за минуту и
очутилась в доме №17 на Гелвеес-парк. Дыхание у неё не сбилось, и
сердце из груди не выпрыгивало… Оно вовсе не билось. Застыло где-то
внутри грудной клетки бесполезным куском мышц и сухожилий.
Оглядев небольшую тёмную комнату, девушка, которую теперь было
трудно так называть, подошла к кровати и уставилась на простенькое
фиолетовое платье с круглым воротничком и с белыми оборками по
подолу и на манжетах. Такое платье вполне подходило служанке
зажиточного господина. Прикасаться к нему почему-то было страшно.
Оно, словно призрак из далёкой-далёкой жизни, безмолвно обвиняло
Геллу в грехах и стыдило за глупые, необдуманные поступки.
«Если бы я только не полезла в тот шкаф!» — в какой уже раз
удручённо подумала Гелла.
На кровать запрыгнула кошка: большая, гладкошерстная,
иссиня-чёрного цвета. Её серые глаза блеснули серебром и в ожидании
уставились на постаревшее лицо девушки.