- …С невестой, - раздался шёпот из-за угла. - Лымай - такие
многочисленные…
- Да уж, - шептал второй голос. - И как…
Камайя резко остановилась. Стены перед ней не было, но удар был
очень чувствительным.
- Вирсат, я попрошу тебя об одной вещи. - Пальцы дрожали,
чернота плескалась перед глазами. - Предупреди служанок и всех, с
кем столкнёшься, что тот, кто хоть слово при мне произнесёт о
свадьбах, невестах или Рисэл, очень сильно пожалеет об этом. Очень.
Ты поняла?
Вирсат кивнула, слегка бледнея, и опустила голову. В молчании,
разбавленном голосами слуг и звоном посуды с кухонь, они дошли до
двери в покои Камайи.
- Госпожа, к тебе приходила Тинхэн, - сказала служанка,
ожидавшая в коридоре. - Передать ей, что ты принимаешь?
- Да. Пусть приходит.
Ачте был горячим. Тулым села на ковёр у очага, повинуясь жесту,
и Камайя в очередной раз поразилась покорности и услужливости
местных девушек. Впрочем, в поместье Руана катьонте были
разбалованы им же самим. Тут же, под орлиным взором Йерин и
прикормленной ею Туруд, особо своеволие не проявишь.
Тинхэн зашла в комнату и оглянулась на Десмаат, взглядом
останавливая ту на пороге. Камайя кивнула на второе кресло, а Тулым
подала Тинхэн глубокую чашу с ачте.
- Госпожа, да будет твой путь благословлён Матерью Даыл.
- У тебя какое-то дело ко мне, Тинхэн? - спросила Камайя,
оглядывая чувственные бёдра девушки, обтянутые тёмно-красным
халатом, расшитом птицами по роскошно блестящему фону. - Или
новости?
- Госпожа, не изволь гневаться. Я пришла засвидетельствовать
своё почтение. Твои покои восхитительны.
Камайя с любопытством склонила голову набок, разглядывая лицо
Тинхэн. Она чем-то напоминала Рисэл, но повзрослевшую лет на
восемь-десять. Похожий мягкий овал лица, по-детски пухлые губы,
тонкие брови. Улхасум Гатэ сказала не отвергать тех, кто придёт
искать мира, но мира ли ищет Тинхэн?
- Спасибо. Это всё?
Тинхэн молчала, опустив взгляд и неловко моргая, потом подняла
глаза.
-Нет, госпожа. Я хотела, чтобы ты знала, что я на твоей
стороне.
- На моей стороне против кого? - удивлённо подняла бровь
Камайя.
- Йерин.
Молчание было наполнено треском дров в камине и шорохом длинных
метёлок, которыми служанки выметали снег со двора. Камайя хмыкнула,
потом посмотрела на наложницу.
- Я думала, у тебя с ней ровные отношения.