- Ты пугаешь меня, - прямо сказала я, отстраняясь и отбирая свой
рукав из её пальцев. - Это шантаж. Эта метка ставится на того, кто
лишил девушку невинности против её воли, чтобы преступник не мог
избежать наказания. Её нельзя использовать просто так.
- Да что ты говоришь! - горько воскликнула Ами, поворачиваясь ко
мне. - Сама-то ты отдала бы своего велара какой-нибудь там Бланке
или Юне, зная, что можешь получить его, пусть даже вот так?! Отдала
бы?
- Я всё равно не знаю этих слов, - пожала я плечами. - Какая
разница…
- Индесине той полвере ме блук! - крикнула Ами. - А я знаю! Я
знаю и привороты, и метки, и кровный ритуал! И если это нужно
будет, применю всё, что угодно!
Она резко отвернулась к окну. Повисла тишина, нарушаемая лишь
тиканьем часов на комоде.
Мне нечего было сказать Ами. Исполнение моей мечты, моё счастье
отодвигало её мечту, делало почти недостижимой. Я шла в свою
комнату, пытаясь выкинуть из головы слова, которые будто выжгло на
моей памяти. Блук… Какой, в Бездну, ещё блук? Это запрещено,
запрещено!
- На вас лица нет, - заметила Нава, подняв бровь и беспокойно
вглядываясь в моё лицо. - Съели что-то не то, видимо.
Я жестом отослала её. Она дерзко хмыкнула, закрывая дверь, а у
меня не было ни сил, ни желания ей что-то выговаривать. Я отчаянно
не хотела думать об Ами - это омрачало моё счастье. Но не думать не
могла.
Проклятье! Я ходила по комнате, ложилась на кровать и снова
вставала, а когда вконец изнемогла от мыслей и в кровь искусала
нижнюю губу, опомнилась и вызвала Наву.
- Подготовь меня к вечеру, - сказала я и стиснула зубы.
- Лара, вы даже мне сказать не дали. Сегодня, девушки шептались,
будут игры и номера, - сообщила Нава, доставая шпильки и заколки из
ящичка туалетного столика. - Шарады и всё такое. Будете терзать
велара тарроном?
- Ты что несёшь, - возмутилась я. - В каком смысле терзать?
- Я, конечно, извиняюсь, но в таком настроении таррон у вас
будет лишь орать или стонать. Не знаю уж, что хуже.
- Я умею контролировать свои пальцы и свой таррон.
- Да-да.
Нахалка! Я вскинула бровь, а Нава изобразила туповатую
горничную, которой всегда прикидывалась, если чуяла мой гнев.
Иногда меня забавляли эти её игры с огнём, но сегодня настроение
было не то. Ой, не то!
- Вон, - процедила я сквозь зубы. - Чтоб я тебя не видела.