Она постучала ногточком по расписному блюдцу.
- Что еще… собой хороши, манерам обучены. Норовом мягки… и пусть
там уж Митюшенька постарается. У него есть специалисты, которые
чего хочешь напишут…
Императрица задумалась.
- А наградой… наградой… скажем, звание первой красавицы
Арсийской империи… и в доказательство того – венец драгоценный из
моих рук. Той, что второе место – ожерелье… ну и за третье –
серьги. Так оно интересней будет… найдете в сокровищнице что-нибудь
подходящее. Ах да, и еще напишите, что все три девушки получат
место при дворе…
Лешек кивнул.
И кляксу попытался стереть, да не вышло.
- А почерк у тебя по-прежнему отвратительный, - со вздохом
констатировала императрица. – И вообще бестолочь ты…
…пусть так. Зато свободная.
Во всяком случае, пока.
Глава 2
Ныне, разложивши снимки по порядку, Лизавета Гнёздина, девица
совершенно неприличых для девичьести своей двадцати четырех с
половиной лет, благородного сословия, вынуждена была признать, что
особенно хорошо вышла задница. Оно, конечно, радости с того
немного, поелику цензура заднице, пусть и чиновничьей, и снятой не
без толики художественного таланту, не обрадуется. Да и не увидит,
ибо Соломон Вихстахович при всей низкости своей натуры, по мнению
многих, обусловленной исключительно принадлежностью к подлому
сословию, склонности к эпатажу и любви к деньгам, был человеком
весьма осторожным. И пусть подцензурному дьяку он исправно
кланялся, что окороками, что гусями, что обыкновенными
конвертиками, которым дьяк радовался куда больше, нежели окорокам с
гусями, однако вот…
Нет.
Не напечатает.
А жаль, ибо задница и вправду хороша. Кругленькая, аккуратная,
степенная где-то даже. И выразительности в ней куда поболе, чем в
ее, так сказать, обладателе. Вон, даже любовника своего целует с
физией преравнодушнейшей, будто не к живому человеку, но к знамени
прикладывается.
Лизавета со вздохом убрала снимочек.
Ничего, ей и прочих доволе.
А уж сударю Бжизикову, коллежскому
асессору[1], отмеченному двумя медальками
и одним орденом, и тем более хватит.
Она разложила снимки.
Вот первый, который публиковали в свадебной газетенке. Не забыть
бы на нее сослаться… здесь жених, еще в чинах малых состоящий, хмур
и несчастен, а вот невеста прехорошенькая.
…беленькая, кучерявенькая.
Губки бантиком.