— Полдела сделано, — заключила я. — Сегодня они успеют
установить только подлинность данных Риджины Картер. А вот с
запросами о рекомендациях пришлось бы ждать дольше, значит, их
сделают походу. А раз так, успею подготовиться.
Придя домой, первым делом взялась за написание писем. Первое
было в мою академию на Обетованный остров. Связей у меня,
приобретённых за семь лет учёбы, осталось там предостаточно и
потому в их положительном исходе, я была уверена. Остров всегда был
лоялен к различным махинациям и не принимал ничью сторону, потому
дружба с руководством академии и некоторое количество золотых
монет, не маленькое, к слову говоря, позволяет не беспокоиться, что
все письма из дворца там перехватят и ответят на них нужным
образом.
Сложнее было с Элинорой. То, что я часто покидаю Тонорские
земли, факт установленный, пересечения границы с Элинорой так же
зафиксированы. Мне пришлось написать нескольким старым знакомым,
служащим там же. В их работе я была уверена, проверяла не раз.
Королевские запросы будут получены моими людьми, ответ напишет сам
Эдди, как всегда.
Казалось всё просто, поэтому я со спокойной совестью отложила
запечатанные конверты с начерченной на них руной распознания,
ставшей через минуту невидимой, и спустилась в библиотеку.
В пятом часу раздался настойчивый стук в дверь. Я с интересом
выглянула, но выходить встречать гостей не стала. Гарри неспешно
отворил дверь, поприветствовав вошедшего человека в форме
королевского посыльного. Приняв письмо, Гарри поблагодарил и
отпустил гостя. Как только дверь закрылась, выбежала я из своего
укрытия и выхватила конверт из рук дворецкого.
— Я сама! — набегу крикнула и, запрыгнув в кресло в гостиной,
принялась читать.
По лестнице спустилась Анна, привлечённая шумом внизу.
— Надеюсь, отказали? — хмуро спросила она.
Я счастливо покачала головой.
— Нет, Анна. Завтра утром переезжаю во дворец, — оповестила
домашних.
Дворецкий переглянулся с моей служанкой, думая, что я не вижу.
Но ругаться настроения не было, тем более что понимала их искреннее
беспокойство. Я же старалась не задумываться об угрозе
неприятностей и даже о том, как мне изображать из себя человека,
разбирающегося в искусстве. Все мои мысли занимала свершившаяся
месть. Три года он преследует меня слишком яро, уделяя внимания
больше, чем заслуживают мои маленькие шалости.