Я рассказал ей о моих планах на сегодня, и она кивнула:
- Иди, Санечка. Я знаю, в доме тебе скушно будет. А бабьей
работой тебе тоже негоже заниматься.
***
Дядька Фёдор был на месте и бодрствовал. С тех пор, как я
перестал помогать ему с коровами, он стал меньше пить и по утрам
как штык был на месте. Я подошёл к нему поздороваться, и к нам тут
же подошёл Яшка. Всегда, когда он чем-то недоволен, Яшка валяет
дурака. Вот и сейчас он ревел дурным голосом, рыл копытом землю и
смотрел на всех вокруг себя, как на персональных врагов.
Его рёв мешал нам разговаривать, и я отогнал его, пообещав дать
ему чёрного хлеба с солью, когда дядька Фёдор отойдёт куда-нибудь
подальше. Как водится, Яшка всё понял неправильно. Теперь дядька
Фёдор стал для него помехой на пути к заветной горбушке, и он
принялся осторожно, бочком, оттеснять его в направлении берёзовой
рощицы. Понятное дело, дядька разозлился, и Яшке довелось отведать
кнута. В общем, получился скандал!
Пришлось их мирить. Горбушку хлеба я создал у себя в сумке, где
уже лежала разобранная флейта, узелок с хлебом и салом, которые
дала мне в дорогу Аксинья, и баклажка с водой. Подойдя к быку,
который после наказания обиженно отошёл от нас на двадцать метров в
сторону, я протянул ему горбушку и пока он жевал её, гладил его по
заросшей жёстким, курчавым волосом рогатой башке.
- Разбаловал ты его! - всё ещё сердито выговорил мне дядька,
когда я вернулся к нему, - Он без тебя совсем от рук отбился… Ишь
ты, хлебом с солью этакого разбойника кормить!... Слышь, а у тебя в
сумке больше ничего не осталось? Жрать хочется, сил нет!
Конечно же, я отдал дядьке Фёдору всё, что Аксинья дала мне с
собой. Мы устроились на давно облюбованном мною месте под
сросшимися тремя берёзами и, пока дядька ел, я рассказывал ему о
неудачном начале моей карьеры деревенского лекаря.
Когда я дошёл до разговора с Забавой и её матерью, дядя Фёдор
хрипло заржал с набитым ртом и поперхнулся. Пришлось лупить его
кулаком по спине до тех пор, пока попавшая в дыхательные пути
хлебная крошка не выскочила.
Дядька одним духом высосал половину баклажки, вытер выступившие
на глаза слёзы и укоризненно просипел:
- Ты, Сашок, такие истории мне не рассказывай, когда я ем.
Подохну ведь в другой раз!
Он отхлебнул из баклажки ещё раз и встрепенулся, показывая рукой
в направлении дороги.