Потом, устав от уговоров и
поглаживаний, Джайя заснула; проснулась часа через три, проверила
как там боли (боль в животе спала и что-то разнежено ворчала сквозь
сон, боль в ребрах завидовала и постепенно злела, боль в ноге ни на
что не обращала внимания, ей наконец было тепло и сухо, а остальное
ее не касалось, Боль-Дракон посматривала на всех свысока и
пребывала в уверенности, что она лучше всех — даже лучше других
Болей-Драконов). Джайя выпуталась из одеял, отдернула занавеску,
сунула ноги в противные холодные башмаки, застегнула их на кнопки и
пошла узнавать, в самом ли деле в вагонах второго и первого класса
бывают сортиры. А то если ждать станции... когда еще эта станция
будет... то можно и опозориться.
Она открыла дверь в служебный отсек,
услышала какой-то непонятный шум, ничего не поняла, плотно закрыла
за собой дверь и заглянула в купе проводника. В это время от удара
распахнулась дверь с площадки, на пол рухнул добрый дяденька
проводник, почти вытащивший из заднего кармана брюк пистолет, на
него сверху свалился прилично одетый господин с ножом в руке. Потом
господин резво вскочил, схватил растерявшуюся Джайю за руку и
дернул на себя, а потом и за спину, выталкивая на площадку:
— Выкинь ее, чтоб не мешалась.
Второй господин, тоже одетый вполне
прилично, схватил Джайю за плечи и толкнул ее в сторону, туда, где
площадка оканчивалась ступеньками, а за ступеньками был мрак и
мелькали какие-то столбы. Тут Джайя опомнилась и ускорилась. А
когда ускоряешься, не только ловкости прибавляется, но и силы. Она
дернулась, вывернулась из рук бандита, оказалась сзади и уже его со
всех сил толкнула с площадки. Он и вылетел, что-то крикнув, но
Джайя в ускорении так и не поняла что, оглянулась, увидела
ошарашенный взгляд другого бандита, того, что с ножом... с
окровавленным ножом, дернула его на себя, не то ломая, не то
выдирая руку из сустава, он отчаянным движением вцепился в
поручень, но Джайя в горячке ударила ногой, и поручень отвалился и
вылетел вместе с бандитом — куда-то в темноту.
Джайя потрясенно попялилась в
темноту, но оттуда, само собой, никто не вернулся; и она, остывая,
замедлилась. Она с опаской заглянула в служебное отделение.
Проводник еле ползал по полу, крови уже натекла лужа, и Джайя
бросилась к нему, чтобы помочь. Рана в боку была в общем-то не
такая опасная, но вот кровопотеря могла быть фатальна и Джайя
ударом пальцев создала около раны небольшую, но злую боль, которая
мигом вгрызлась и остановила кровотечение. Тут же от ревности
попросыпались и взвыли все ее боли, даже боль в ноге, и Джайя,
приоткрыв рот, села на пол, уговаривать свои боли, что она вовсе не
собирается лечить боли этого совершенно чужого человека, хоть он и
очень был добр к ней.