—
О, это невероятный город, - продолжал он тем временем, по-детски сложив
локти на бортике веранды и устроив на них голову, - вам бы там понравилось,
Лариса. Я и сам намереваюсь еще вернуться на родину… когда-нибудь. Мой отец
занимается экспортом кофе из Бразилии в Америку, и, подозреваю, что как только
я вернусь, отлынуть от семейного бизнеса мне уже не удастся. И все-таки я рад,
что нынче попал сюда.
Под его взглядом Лара неожиданно для
себя смутилась. Благо, пенная шапка над кофе как раз подступала к горлышку
турки, а значит, можно было с чистой совестью отвлечься от разговора.
Она ловко перелила напиток в тонкую
фарфоровую чашку и, подавая ее с блюдцем, салфеткой и Матрениным круассаном,
снова поймала улыбчивый взгляд американца на своем лице. В этот раз не
удержалась и улыбнулась в ответ.
—
Ваш кофе – без сливок, но с сахаром. Так что же привело вас в наши края,
господин Харди? Вы приехали по делам?
—
О, нет, что вы – я здесь по воле случая. После смерти матушки всерьез
решил заняться изучением русской словесности – собираю народный фольклор,
легенды и сказки. Потому и… простите, я невольно подслушал ваш разговор с
подругами – о каменном Вороне. По-моему прелестная сказка, мне бы как раз
подошла. Расскажете мне ее, Лариса?
Лара смешалась окончательно. Потому
даже обрадовалась, когда услышала из кухни тяжелые шаги мамы-Юли.
—
Простите, господин Харди, я должна идти, - наспех распрощалась она и не
посмела даже обернуться лишний раз – мама-Юля не выносила, ежели Лара
беседовала с постояльцами без крайней на то нужды.
Тем более что матушка и впрямь разыскивала
ее.
—
Ну вот где ты опять носишься? По всем комнатам тебя разыскивать
прикажешь? Снова с прислугою лясы точишь, работать не даешь?
—
Что вы, матушка! Стаське помогала самовар ставить.
Мама-Юля уперла руки в бока:
—
Это что ж – она так и не научилась с самоваром управляться?
—
Научилась… - прикусила язык Лара. – Я лишь помогала, дите ж совсем…
Матушка на расправу была скора – ей-богу
выгонит Стаську, с нее станется. А девчонка сирота, некуда и пойти более.
—
Дите… - передразнила мама-Юля, – иные в ее возрасте уж мужние жены, и
все хозяйство на них. И ты такая ж неумеха растешь, одни развлечения на уме –
ох, грехи мои тяжкие…
Лара стояла пред нею, повинно опустив
голову. Все так, она и половины не умела из того, что ежедневно делала мама-Юля.
Да и что уж там – гораздо охотнее проводила бы время в своем укромном уголке на
берегу моря, чем помогала с хозяйством, так что маменька была права во всем.