Madame надула губки и крайне игриво хлопнула господина Харди по
плечу сложенным веером. А после окинула взглядом Лару, тотчас опустившуюся в
услужливом книксене. Заметила веско:
—
Лариса – неподходящее имя для девицы вашего сословия. Лично я всех своих
горничных всегда звала Дуньками. Весьма удобно.
Она тоненько рассмеялась, и, если бы
не господин Харди, Лара, наверное, так и не решилась бы поднять глаза от пола.
—
Простите, madame, - холодновато заметил он, - мне совершенно точно
известно, что Лариса Николаевна не горничная, а дочь хозяйки.
—
Да? – изумилась madame как будто в
самом деле. Но извиняться не собиралась: - Меня ввело в заблуждение ваше…
платье. И цвет лица – ваш загар ужасен, милочка. Вам следует носить шляпки.
И Лара снова присела в книксене, еще и
неловко пробормотала слова благодарности за совет, которые madame все равно не услышала
– она отвернулась, еще сильнее вцепившись в плечо господина Харди.
Никогда в жизни Лара не решилась бы
возразить столь великолепной особе. Да и так ли далека madame Щукина от истины?
Она и есть горничная, безродная девка… это madame еще не знает, что она
приемыш, а вовсе не законная дочь. И загар ее действительно ужасен – мама-Юля
постоянно об этом говорит.
Досадно только было, что слова madame
и Ларино жалкое блеянье прозвучали в присутствии господина Харди. Не так давно
он пророчил ей стать отличной хозяйкой пансионата – а нынче, должно быть, в ней
разочаровался.
Оттого и удивилась она, когда
американец решительно вытянул свою руку из цепких коготков madame Щукиной и
снова обернулся к Ларе.
—
Так я могу рассчитывать, что вы составите нам компанию, Лариса
Николаевна?
Нарочно ли он начал обращаться к ней
по имени-отчеству? И, главное, откуда узнал отчество – его она совершенно точно
не называла в их разговоре. Выходит, расспрашивал о ней…
Лара чувствовала себя одинокой здесь,
совсем чужой им, этим красивым, великолепно одетым и образованным господам.
Маленькой и ничтожной. И хоть бы эти господа оставили ее в покое – так нет же…
И выдумать причины для отказа она не
сумела. Как отказать, видя столь добрую улыбку господина Харди, его милую ямку
на подбородке? Лара и сама улыбнулась. Зная, что пожалеет об этом, она все-таки
выбралась из-за стойки метрдотеля, чтобы присоединиться к господам. Искоса
бросила взгляд на madame – та гордо держала голову и как-то слишком нервно
обмахивалась веером. Компания Лары явно была ей не по душе.