- Завтра же турнир. А у нас ленты только красные и синие. А
зелёных и жёлтых совсем почти… А ежели ваша милость потребует? Я и
побежала в лавку… А там…! Приказчики все в мыле! А цены…! Я в
другую, в третью… Только выбрала - лезет какая-то. Прям из рук
рвёт! Ну, думаю, сейчас я тебе…! Разворачиваюсь… Оп-па! Эмили!
Старательно воспроизводя своё недоумение от неожиданной встречи,
Фрида широко открыла рот и похлопала глазами. Герцогиня рассмеялась
и брызнула в служанку водой. Та, наконец успокоившись, принялась
щебетать более связно. Продолжая совмещать в одном неразрывном
потоке банно-прачечные реплики с фрагментами отчёта о сегодняшней
встрече.
Ростислава откинулась на край лохани, предоставив своё тело
рукам искусной служанки. Горячая ванна, запах лаванды и шалфея,
умелые прикосновения - снимали напряжение и раздражение,
накопившиеся за день. Произносимые слова проносились мимо слуха, не
задевая сознания. Но знакомое словосочетание заставило вдруг
напрячься:
- Графиня Матильда? Какая Матильда?
Фрида отшатнулась от выплеснувшейся от резкого движения воды. Не
понимая уставилась на госпожу:
- Э… так я ж сказала… моя подруга с детства… Эмили… мы с ней на
одной улице… потом они уехали… она служит Матильде. Портнихой.
Графине… как же её… фон Шварцбург-Кефернбург. Фил айн! Точно! Дочь
графа Сиццо. Вдова графа Адольфа. Который - Шауэнбург, Гольштейн и
Штормарн.
Имя «Матильда» связывалось в сознание Ростиславы с Матильдой
Плантагенеткой - заочной конкуренткой на место второй супруги
герцога Саксонии Генриха Льва. Совершенно незнакомая девочка из
Анжу превратилась в нечто безусловно враждебное, злобное, плетущее
козни и кующее ковы. Множество людей в окружении герцога, строившие
последние два года свои планы на предполагаемом брачном союзе между
Вельфами и Плантагенетами, почувствовали себя обманутыми и всеми
силами пытались устранить это досадное препятствие, эту вопиющую
несуразность: русская княгиня на троне Саксонии. Имя Матильды
постоянно звучало в разных сплетнях и интригах.
Впрочем, поскольку это не та Матильда, то можно не
волноваться.
- Да она ж из ваших, из вашего дома! Её мать - правнучка вашего…
какой-то хромой у вас там был. Законы издавал. О! Рюрик! Или как-то
иначе…
Ростислава постепенно успокаивалась - гребень в руках верной
Фриды двигался мягко, равномерно, совершенно не связанно с её
несколько импульсивными возгласами. Отросшие за последний год
волосы были ещё коротки, но стали лучше, чем прежде, гуще и
здоровее.