Он проковылял к столу и провел пальцами по спутавшимся
волосам.
- Бедное дитя… вы хотите, чтобы я призвал ее несчастную
душу?
- Было бы неплохо.
Святозар замолчал, прислушиваясь к чему-то, и лишь губы его
шевелились.
- Боюсь, не получится. На ней стояла печать и принята она была
добровольно.
- Что за…
Он, казавшийся немощным, с поразительной легкостью перевернул
тело и ткнул пальцем в темное пятно над лопаткой, которое Димитрий
принял за родинку.
- Вот. Если присмотреться, вы увидите руны… древний язык, ныне
почти забытый. Знаете, большая часть наших особых сил связана
именно с рунами, - печать святой отец погладил нежно. – Они с одной
стороны дают небывалое могущество, с другой изрядно ограничивают.
Эту печать можно поставить лишь с полного согласия человека…
согласия истинно добровольного, а не вырванного ложью или
муками.
- И что она…
Димитрий взял со стола лупу на ручке. Родинка распалась на
несколько, темные знаки, будто букашки, норовившие слипнуться в
один комок. И главное, чем больше их разглядываешь, тем меньше
понятно, что за они. Ишь, шевелятся, переползают, меняя вид свой. И
выглядит сие столь уродливо, что Димитрия мутит.
- Клятва абсолютной верности. Она не позволяет предать того,
чьею рукой поставлена печать. А заодно уж обеспечивает спокойное
посмертие. Душа уходит… правда, есть мнение, что она сгорает после
смерти, ибо только так можно обеспечить полную сохранность
тайн.
Святозар опустил тело и потер руки.
- Я не могу призвать ее душу к ответу, но тело находится в
отличном состоянии и можно попытаться считать его память. Не всю,
но наиболее значимые моменты… если вам нужно.
Димитрий вздохнул.
Нужно.
- Только я должен предупредить. В этом ритуале я могу быть
проводником, а вот смотреть придется вам. И это будет… не совсем
приятно.
Димитрий вздохнул снова и рукой махнул, мол, давайте, чего уж
тут.
- Понадобится время. Наша магия основана на ритуалах, а сами
понимаете, в отличие от чистых энергий, они требуют тщательной
подготовки.
- И крови.
- И крови. И порой боли. Хуже, когда радости… помнится,
Радонецкие редко пользовались родовыми способностями, поскольку,
всякий раз, обращаясь к силе рода, они утрачивали толику эмоций. К
старости становились на редкость неприятными людьми.
На стол лег давешний нож.
- Свечи найдутся?