- А потому новость для меня была не просто удивительной. Она
оглушала. Она… впервые, пожалуй, я осознал, насколько изменился
мир.
- И что вы сделали?
- Натянул, что под руку попалось, и коня потребовал. Полетел…
один, к слову, и полетел. Мои соратники оказались не совсем в том
состоянии, которое располагало к прогулкам. Помогите, будьте
любезны… вот так придержите.
Прикасаться к мертвой девушке было неприятно. Но Димитрий
послушно перевернул тело на бок, тяжелое, застывшее, что полено
зимнее.
- Я увидел… - вздох. – Вы первый, кому я рассказываю. Даже мой
отец… его не слишком интересовали подробности. Он пришел в ярость,
ведь это убийство ударило по всем. До того момента наши соседи
блюди нейтралитет, однако смерть венценосного семейства… спустя
неделю бритты высадились на южных берегах. Ну да вы знаете… я
спешил. Помнится, уже там, в поместье, я понял, что одет лишь в
рубаху и подштанники… спаситель и герой. Но со мной была моя
ярость. И моя клятва. Она требовала покарать…
- И вы…
- Покарал, - Святозар усмехнулся и провел окровавленным пальцем
по лбу девушки. – Все же… наша магия порой заставляет нас
действовать не совсем разумно. Помню, мне навстречу вышел человек в
черной кожанке. Он что-то там кричал про суд, постановление, смерть
узурпатора. А я смотрел на него и думал, что он… скотина. Вот
просто скотина и все тут. Я сжег его. Это оказалось просто… там все
было… нестабильно. Сами понимаете, что смерть мага, которым Николай
не перестал быть после смерти, не могла отразиться на мире, тем
паче погиб и наследник, и силу было некому перенять. Она гуляла,
свободная, дикая. Злая. И я стал лишь проводником… помню смутно,
что в меня стреляли. Кто-то пытался задержать, кто-то… я спустился
в подвал. Сила звала меня… она требовала, тянула… в этот треклятый
подвал.
Он остановился.
Отвернулся.
Вытер грязные пальцы о не слишком чистую одежду.
- У дверей лежала женщина… из комнатных, оставшихся с
Александрой… рядом Куржеватый, камердинер. Ему сперва прострелили
колени, а уже потом добили. Их я помню хорошо. Сознание на время
вернулось. И комнату помню, вернее подвал с голыми стенами, на
которых появились темные пятна. Мальчишку совсем юного, ровесника
цесаревичу… и самого цесаревича. Лежал возле отца… и таким вдруг
взрослым показался. В него всадили пять пуль. А Николаю хватило
одной. Его убрали первым, должно быть, поняли, что он опаснее
прочих…