− Парни, честное слово, сейчас вообще
не вовремя! – протянула жалобно, надеясь, что гоблины и тролли
войдут в положение. И если тролли еще могут, то гоблины – вряд ли.
Каждая девственница, лишенная, собственно, девственности,
увеличивает их жалкие природные силы. А в квартале отверженных не
действуют императорские законы, здесь довлеет право сильного. Кто
сильнее, тот и папа. − Может, подождете до завтра? И кстати, вы
определились, кому конкретно я буду отдавать долг?
На мои плечи легли тяжелые ладони,
кажется, огра, огромного мужика, не обремененного интеллектом, с
зеленоватым цветом кожи и избытком мышц во всех местах.
Допрыгалась.
Вообще, парни слово сдержали. Перо
дивноптицы для зелья Лихарда они достали, а вот я вторую неделю
заговариваю зубы и всячески удираю от исполнения обещания.
Неприятели замешкались и переглянулись.
− Айх, ну-ка отпусти! – пригрозил
Зувер, глава шайки: высокий тощий индивид, смесь человека и тролля.
Волосатым у него было все, кроме задницы и, как ни странно, лица. –
С чего решил, что это твоя добыча? Мы по-честному жребий бросим! А
там уж дальше по кругу пустим в счет погашения процентов.
− Что?! Мы так не договаривались! –
прорычала, шагая в сторону.
И я почти сбежала, но Зувер дернул
меня за юбку и резко рванул на себя.
− Куда намылилась, ахра? Мы, может,
все и разом должок получим. Тоже вариант!
Эх. Ну, где же ты, волна ментальная?
Зачем только растратила на того му… жика? Сейчас во мне сил разве
что на одного гоблина, и то если он в изрядном подпитии. А он, на
мою голову, так некстати трезв.
− Дай-ка проверим товар. Парни,
придержите ее.
Когда «парни» по одному подступили ко
мне, то оба получили. Один по коленной чашечке, второй по отростку
между ног. Айха ударила в живот и в кадык, но огр не шелохнулся.
Дернул меня, как тряпичную куклу, и завел руки за спину.
− Сцакха ррыкхная! – выругался Зувер,
занося руку для удара.
Зажмурилась, готовая к звонкому
«шлеп», но раздалось неожиданное «хрусь», за которым жалобный
вскрик – и тишина.
Открыла один глаз и обомлела. Зувер
корчился от боли под пологом молчания. Мой спаситель легко
выкручивал ему руку, всего лишь удерживая за кулак.
− Отошли от моей женщины, − скучающе
приказал, как я там говорила? Ах да, спаситель ненаглядный!
− Твоей?! – прорычал Зувер, падая на
гравий и возвращая возможность говорить. Он прижимал к себе
сломанную руку и жалобно поскуливал.