− Конечно. У тебя же еще две дочери.
Зачем тебе я, урод с даром менталиста!
Мне захотелось повлиять на волю
матери, даже виски обожгло болью. Как это просто – внушить ей, что
я самая любимая, что никакие должности, заслуги и деньги не стоят
меня, что вместе мы пройдем через это, потому что семья! Про дар
никому не скажем, я научусь им владеть, обуздаю. Да лучше скажем,
что я родилась пустышкой, чем так… И мама не сможет противиться
моему внушению. Никто не сможет. Потому что мой дар – абсолютен,
что доводит ее до паники.
Но…
Насилу заставила дар умолкнуть. Мне
не нужна навязанная любовь. Если родители меня не любят
по-настоящему, если им важнее должность и положение в обществе, так
тому и быть.
− Хорошо, матушка, − произнесла
обреченно. Голос даже не дрогнул, хотя сердце обливалось кровью.
Сама не верила, что решилась на такое, но я не могу отказаться от
части себя в угоду материнскому самолюбию.
Плечи родительницы опустились.
Вздохнув, она развернулась:
− О, дорогая! Я знала, что ты не
безнадежна! Через час приедет доктор Геринд, установит тебе
блокира…
− Нет, мама, − перебила, вскинув
голову не хуже Верховной княгини. У меня было много времени, чтобы
перенять этот жест. – Хорошо. Исключайте меня из рода.
Голос звучал ровно. Внутри
разрастался леденящий душу мороз. Вряд ли я до конца понимала, что
говорю и на что себя обрекаю. Но лучше остаться одной и побороться
за свободу, чем покорно склонить голову и проститься с жизнью.
Золотая клетка или воля…
Для птицы выбор очевиден.
Родительница изменилась в лице.
Хотела бы я увидеть там страх или отчаяние, может, благодарность
или сожаление. Увы. Там были отвращение, презрение и злость.
Горько усмехнувшись, я развернулась
на каблуках и, пока не передумала, быстро зашагала прочь из
дома.
Дома, стены которого затягивало
мутной пеленой. Стук моих каблуков по мраморному полу и едва
различимый шепот шелковых юбок становились все глуше, дальше и
дальше, пока не оборвались моим резким выдохом.
Астория, столица
Гардии
Нория, 1040 год
Я села в кровати и не сразу поняла,
что проснулась. Обшарпанная деревянная дверь с выщербленными
краями, в углу – ржавая раковина с темпераментным краном, скрипучий
дощатый пол, давно требующий ремонта, – вот моя новая реальность.
Сколько бы я ни латала дыры в полу, сосед снизу с завидным
упорством снова их расковыривает, чтобы полюбоваться моими
панталонами.