– Брэн, – громко обратился главарь к
молодому парню на другом конце стола. – Сколько купцов в
городе?
– Четырнадцать, но завтра утром
половина уезжает, в основном у них продукты, так что надолго не
задерживаются.
– Хорошо, тогда пора переходить к
запасному плану. – Главарь бросил на меня взгляд и опять обратился
к молодому человеку: – Ты знаешь, что делать.
Брэн легко поднялся, и через
несколько секунд его и след простыл.
– Ну и что вы на этот раз придумали?
– небрежно обратился ко мне главарь.
– Добрый вечер… простите, не знаю,
как к вам обращаться.
– Джеймс Скэнмор. – И он лениво
отсалютовал мне кружкой с элем.
– Господин Скэнмор. – Я похлопала
одного из наемников по плечу, чтобы уступил место, присела и решила
сразу перейти к делу: – Предлагаю перемирие.
– Что так? – Он недобро улыбнулся. –
Лошадиные заговоры закончились?
– Что вы, их еще половина гримуара. –
Я тоже улыбнулась, очень по-доброму. – Но у меня есть весомый
аргумент для перемирия.
Выдержала паузу, проследила за
скептическим взглядом, которым он окинул сиротливо стоящую у лавки
корзину, и продолжила:
– У меня в заложниках ваш человек. –
И еще раз улыбнулась, когда он поперхнулся.
– Очень странное у ведьм понятие о
перемирии.
Вообще, пока я сюда шла, и не думала
о таком повороте, но, когда он отправил куда-то своего человека,
внутри что-то сжалось. Я решила подстраховаться, хотя, может, зря.
С магами ни разу не сталкивалась, но знаю, что с ними все
предпочитают дружить. И чувствовала – это не только из-за их
природной мстительности.
Я взяла корзину с пола и начала
выставлять снедь. Внушительная бутылка с настойкой сразу вызвала
уважительные взгляды за столом. А вот на пирог никто даже не
посмотрел. Только главарь недобро сверкнул на меня глазами.
– Нож принесите. – Мой негромкий
голос в притихшей таверне прозвучал зловеще.
Сзади судорожно вздохнули, за столом
поперхнулись, а торопливые шаги нескольких пар ног унеслись к
лестнице. То-то же! Вспомнили, наверное, с кем я живу и чему могла
там научиться. Оказывается, не зря моя старуха изводит людей
гримуаром. Все ради авторитета.
Стоило только обернуться, как ко мне
подошел тот самый мужчина в засаленной рубахе, протянул нож –
охотничий, не кухонный. Рука его была твердой, а вот лицо абсолютно
белым. Взяла, встала, а он посинел. Явно преодолевая себя, все же
произнес: