Пять тридцать утра – лучшее время для нападения, сказал бы мой
учитель. С ним может соперничать только четыре тридцать и частично
четыре ноль-ноль. Враги не дремлют.
Холодным утром под туманными сводами
потолка, где еще не погасли ночные огни, я наконец-то постигла
мудрость господина Лестера. В самом деле, кто может встать в такую
рань, да еще пойти в нападение и тем самым разбудить? Только
враги.
Кутаясь в теплую шаль и перебирая
озябшими пальцами кончик косы, я в мрачной решимости ждала
профессора. Граф рядом со мной был свеж и, как обычно, собран.
Иногда в голову закрадывались мысли: а нет ли у него какого-то
особого короба, в который он ложится вечером и наутро встает, в
точно таком же виде, как и был. Без единой складочки, с одинаково
небрежно зачесанными за уши волосами и высеченным из пепла
лицом.
– Доброе утро, адепты, –
поприветствовал нас профессор, быстро открывая дверь в
тренировочный зал.
Астер тоже выглядел более чем
превосходно, несмотря на то что вчера отпустил нас ближе к десяти,
а сам еще оставался в лаборатории.
– Сначала мишени, потом спарринг,
приступайте. И не забывайте о силе голоса. – Астер отошел на
несколько шагов, а мы начали читать надоевшие еще задолго до Высшей
школы заклинания.
Пятнадцатиминутная разминка проходила
муторно. Тяжелая с утра голова и замерзшие в холодном зале руки
мешали нормально бросать заклинания. Профессор все чаще
останавливал бой. Он не злился, а по-медвежьи спокойно предлагал
попробовать еще. Но с меньшей силой, под другим углом и еще как-то
не так, как было раньше. Кивала, послушно пыталась выполнить и
хотела спать. В итоге под традиционное: «Плохо, адептка Вуд» – мы
перешли к спаррингу. И начало тоже было медленным, тягуче не
боевым. От нашего спарринга даже Астер моментально устал. Он
примостился на лавочке у стены и достал чью-то тетрадь. И если в
первые пять минут он хотя бы делал вид, что смотрит на нас, а не в
тетрадку, то потом он на это дело плюнул и погрузился в какие-то
записи. Его толстые пальцы очень ловко цепляли тонкие листики, он
быстро пробегал глазами по строчкам и карандашом отмечал что-то на
полях. Такой тихий и уютный Астер меня заворожил.
Не знаю, сколько бы я сонно смотрела
на профессора, но в чувства меня вовремя привел пульсар, легонько
чиркнувший по защите.