- …или к существенной задержке психического развития, - завершил
Бонифаций Сигизмундович и добавил веско. – Хвост чрезвычайно важен
для формирования modusoperandi.
Он выставил пухлый указательный палец, подчеркивая важность
последних слов. И произнес:
- Casusextraordinarius[2]!
Признаться, пристрастие любезнейшего доктора к латыни ввергало
князя Вевельского в тоску, напоминая о собственном образовании,
каковое ему, несомненно, было дадено – да и, помилуйте, разве
возможно князю необразованным быть? – однако дадено как-то поверху,
куце. Отчасти виной тому был непоседливый норов княжича, с которым
не способны были совладать ни уговоры, ни нотации, ни даже розги –
а до них дело доходило частенько; отчасти – малые способности и
отсутствие интереса к наукам. Как бы там ни было, но в голове,
украшенной пятизубым венцом князей Вевельских, не задержались ни
латынь, ни греческий, ни даже вновь вошедший в моду гишпанский.
Впрочем, урожденный шляхетский гонор не позволил Тадеушу и ныне
признаться в собственной слабости, понуждая к притворству. Князь
провел ладонью по светлым волосам и, чуть склонив голову,
ответил:
- Amen.
Он понял одно: хвост резать нельзя. И надежды на то, что
отвалится, нет никакой.
- Не переживайте, - Бонифаций Сигизмундович искренне переживал
за своих пациентов и, сделав ребенку «козу», обратился к князю. – С
горбиком мы поработаем, выправим осанку. А что до хвоста, то
вспомните, пан Тадеуш, historia est magistra
vitae[3]. В хрониках описан минимум один
подобный случай. К слову, с вашим же предком, Мстивойтом
Ярославовичем. Ему хвост нисколько не помешал занять Гжуславский
престол.
Пример оказался удачен. Король Мстивойт, пусть и правил всего-то
два года, в представлении Тадеуша Вевельского был человеком
исключительных достоинств, каковые теперь просто-таки обязаны были
проявиться в Себастьяне. И княжье семейство, затаив дыхание,
принялось ждать от младенца великих свершений. Младенец орал, гадил
и из всего семейства выделял лишь толстую кормилицу, да и ее,
верно, почитал бесплатным приложением к груди, а ел он подолгу и с
немалым аппетитом.
- Пгосто гебенку нужно вгемя, - убеждала себя и свекровь
Ангелина Вевельская и с тайной надеждой поглаживала вновь
округлившийся живот. Она искренне уповала, что нынешняя ее
беременность разрешится благополучно и на всякий случай десятой
дорогой обходила всех коз, вне зависимо от их масти. А заодно уж
воздерживалась и от козьего молока, и от сыра, каковой ей
навязывала вдовствующая княгиня, вестимо, тем самым намекая на
неудачного первенца…