И давно он… наверняка, давно. Хальгрим его заметил, и поэтому…
со стороны могло показаться… Кэри вспыхнула. Жила предвечная… он же
подумал… решил…
И пускай себе.
- Надеюсь, - голос Брокка звучал сухо, жестко, - я не помешал
беседе?
- О нет, мы уже закончили. Буду рад встретить вас снова, милая
леди, - Хальгрим смеялся, по глазам видно, но Брокк этого не
замечал, как и острых игл живого железа, которые проступали сквозь
волосы.
Он ревнует?
Ревнует.
Но кого? Кэри или Лэрдис?
- В таком случае, нам пора, - Брокк подал руку. А во второй
держит букет, тонкие стебли лаванды, перевитые золотой лентой.
Он молчал до самого дома, глядя в окно. И Кэри не спешила
начинать разговор.
- Все пошло не так? – Брокк стащил перчатку и раздраженно
пошевелил пальцами, глянул на руку и скривился.
- Я… волновалась.
- Знаю, - его взгляд потеплел. – И прости, что… вышло так
глупо.
- И ты меня.
- За что?
- За что-нибудь… не сердись, ладно?
- Не сержусь. Не на тебя, - он дотянулся до руки Кэри. – А цветы
мне отдашь?
- Они промерзли…
- Все равно отдай.
- Зачем?
- Мое ведь, - Брокк разжал ее пальцы, высвобождая букет. – Я не
намерен уступать свое кому-то.
Кэри показалось, что говорит он вовсе не о цветах.
Глава 3.
- Ты смерти моей хочешь? – Таннис обеими руками вцепилась в стек
и попятилась. – Я… я на такое согласия не давала!
- Дашь.
- Стой! – она выставила стек, и кончик его уперся Кейрену в
грудь. – Не подходи! Я никуда не поеду! Я… я кричать буду!
- Кричи, - согласился он, отводя оружие. – Здесь нас не
услышат.
На конюшне и вправду было тихо.
Пахло сеном, опилками, мешки с которыми стояли возле денников,
свежей соломой, лошадьми и хлебом. Деревом. И яблоками. Оседлавший
колоду мальчишка-конюший чинил упряжь, а карман его куртки
подозрительно оттопыривался, и соловый жеребчик, привлеченный
запахом, просовывал морду через прутья, хлопал губами и фыркал,
выпрашивая угощение. Мальчишка отмахивался, а жеребчик вздыхал.
- Ты… ты сказал, что мы гулять будем!
Отступать Таннис было некуда, и она прижалась спиной к
деннику.
- Будем, - Кейрен стек отобрал. – Верхом.
- А… а давай без верха?
Он покачал головой и, глянув на мальчишку, увлеченного работой,
сгреб свою Нису, поцеловал в лоб.
- Не надо бояться.
- Я же не умею, - Таннис почти сдалась, упираться продолжала
исключительно из врожденного упрямства.