— Стой! — задыхаясь, взмолилась я. —
Макс, стой, пожалуйста, я больше не могу.
— И я! — подхватила Лина, до этого
мужественно молчавшая.
Макс остановился, и мы с сестрой
буквально повалились на снег.
— Вставайте! Живо! — прогремел он. —
С лихорадкой вам не дойти.
Он так бросал «вам», словно с ним
ничто подобное не могло произойти. Макс был прав: лежа на снегу, я
не чувствовала холода, но это было обманчивым ощущением. Еще
чуть-чуть — и мы начнем трястись. Я встала и подняла Лину. В
желудке предательски заурчало. Подойдя к нам, Макс протянул воду.
Всю дорогу мы останавливались только попить, один раз перекусили
оставшимся шоколадом, потом он набирал снега, и мы двигались
дальше. Бутылка была полной и теплой. Я отпила. До этой минуты
остановки были очень короткими, что мы не успевали перекинуться и
парой слов, переводя дыхание и бросаясь вдогонку за Максом. Сейчас
же он дал нам время отдохнуть. Мы устроились на поваленном дереве.
Лина убежала за кусты, которых тоже становилось все меньше. Я же
воспользовалась моментом, чтобы задать мучившие меня вопросы. Их
было много, пришлось решить, о чем спросить первым.
— Макс! — окликнула его я. Он выгнул
бровь.
— А как ты... хм-м... — замялась я, —
делаешь огонь?
Он молча посмотрел на свои руки. Как
же хотелось узнать, о чем он думает! Я тоже разглядывала его руки,
ожидая, что на них появится язычок пламени. Тишина затянулась;
сначала было неловко, потом неловкость прошла, и я уже ушла в свои
мысли, когда он все же ответил:
— Просто. Не думал об этом, пока ты
не спросила. Огонь во мне. Не угасает никогда. Стоит мне пожелать,
и он проявит себя так, как я того захочу, — сказал Макс, продолжая
смотреть на свои ладони. — Или не захочу, — добавил он,
помолчав.
От его ответа понятнее не стало,
только вопросов прибавилось. Я вспомнила небольшой отряд, который
видела вчера.
— А на вашей земле все могут
управлять огнем? — как можно осторожнее спросила я. Макс оторвался
от своих рук и, прищурившись, посмотрел на меня. Что-то мне
подсказывало, что не стоит говорить ему о встреченных нами людях. Я
молча смотрела на него самым невинным взглядом, на который была
способна.
— Нет, не все.
— Тогда, как ты можешь?
— Я не говорил, что другие не
могут.
Я посмотрела на него в недоумении, и
он принялся объяснять: