Ближе к вечеру, когда он наконец-то
остановился, мы смогли отдышаться и утолить жажду. Губы
потрескались и саднили, отчего пить было неприятно. Горло жгло от
теплой воды. Я хотела спросить, долго ли нам еще идти, но при
попытке заговорить закашлялась, да так сильно, что не смогла
остановиться. Усилившийся ветер гонял снежный вихрь, от которого
стало только хуже. Только со второй попытки получилось попить и
остановить кашель. Больше рагзговоривать я не пыталась.
Макс подошел вплотную, чтобы я его
услышала.
— Снега становится меньше. Скоро идти
станет легче. Как только сможем бежать — побежим. Здесь
заканчивается снежный лес, мы на его границе.
Он забрал бутылку и, поймав мои руки,
сжал их в своих, согревая. Пальцы покалывало от его тепла.. Я еле
сдерживалась, чтобы не трястись, и постоянно шмыгала носом. Макс
оценивающе посмотрел на меня, и, если это не было полубредовой
галлюцинацией, в его глазах на миг отразилось сочувствие.
— Сможешь бежать?
Я утвердительно закивала, хотя сильно
в этом сомневалась. Он тоже нахмурился: видимо, не только я в это
не верила.
— Как только пересечем линию волчьих
земель, станет теплее.
К этому времени я успела прижаться к
его плечу, грея то ли щеки, то ли ухо. Он медленно обнял меня. Даже
сквозь плащ я чувствовала тепло его тела. Какое-то время мы так и
стояли.
— Ами, — окликнул он меня. — Ты
слышишь?
Все тело ныло, двигаться не хотелось.
Пришлось силой заставлять себя отступить на шаг и посмотреть на
него.
— Осталось немного, потерпи, — сказал
он, с граничащей с нежностью — заботой в голосе.
Я кивнула.
— Надо идти, — добавил он тут же
сухо, что я засомневалась в том, говорил ли он предыдущую фразу или
мне уже мерещится.
Макс не стал отпускать мою руку. Лина
сунула бутылку в рюкзак и тоже схватилась за него. Моя сестричка!
Она так хорошо держалась: не плакала, не отставала и почти не
разговаривала. Мне так хотелось обнять ее, сказать, как сильно я ее
люблю, но я просто тащилась вперед, схватившись за Макса. Сил не
осталось даже на то, чтобы смотреть по сторонам, нет ли рядом
опасности. Солнце уже наполовину село, когда я ощутила то, о чем
говорил Макс: снега стало меньше, под ним чувствовалась трава.
Откуда-то взялись силы прибавить в темпе, и я уловила улыбку Макса,
который заметил, что я воодушевилась. Лина устроилась у него на
плечах, когда начала валиться от усталости, и к этому времени уже
часа три сидела там, поэтому она первой увидела проснувшихся хозяев
этой земли.