— Ами, я ведь говорила, там снег!
За дорогой тоже был лес, но другой. Я
огляделась по сторонам. Никого нет, насколько позволяли увидеть
лучи заходящего солнца. Мы встали и, взявшись за руки, вышли на
дорогу. Я боялась, что нас заметят, но остановиться не могла,
любопытство оказалось сильнее страха. Уже через пару шагов мы
пересекли дорогу и встали у края другого леса. Он был
продолжением того, из которого мы вышли. Те же деревья и кусты.
Кроны так же терялись где-то очень высоко. Такой же непроходимый
бурелом. Но имелось одно различие: тут была зима. Зима! Пару метров
земля просто казалась промерзшей, а дальше лежал снег. Сугробы. Те
же деревья, только без листьев. Те же кусты, только абсолютно
голые. Такая же непроходимость, только из-за снега.
Я оглянулась — лето, впереди — зима.
Бред какой-то! Мне было тепло, даже жарко, в куртке, но стоило
протянуть руки в сторону зимы, как их тут же пронзил холод. И было
еще кое-что жуткое. Только я пересекла границу «зима-лето», как
почувствовала себя так, словно кто-то знал, что я здесь. Как будто
сам лес смотрел на меня и ждал момента, чтобы проглотить. Я
потянула сестренку назад. Лина ничего такого не замечала —
наоборот, с интересом разглядывала покрытые снегом кусты, готовая
уже нырнуть в глубь зимней сказки.
— Давай пойдем по... м-м-м... по
лету? — предложила я.
— А куда пойдем?
Вопрос сестры поставил меня в тупик.
Действительно, куда?
— Домой, Лина, домой. Давай попробуем
поискать, ну... не знаю... дверь. Мы ведь как-то сюда попали.
Значит, должен быть и выход. Верно?
Подмигнув сестренке, я потянула ее за
собой, туда, откуда мы пришли.
— А какая она, эта дверь? —
продолжала Лина.
— Эм-м... А что ты помнишь? Мы ведь
упали с обрыва, да? — спросила я сестренку.
— Упали? Упали-и-и! — протянула Лина.
— Яркий свет, и он поймал меня. А потом я уже лежала на земле, в
лесу. Ходила вокруг, пока не нашла тебя.. Ты долго лежала, —
закончила она, и в глазах её читалось беспокойство.
Пока мы шагали назад, я попыталась
привести мысли в порядок. Я видела, как Лина полетела вниз, и упала
вслед за ней. Верно, был свет. А потом? Только тут почувствовала
боль во всём теле от ушибов. Разрез на платье разошелся до отметки
«выше нельзя», волосы растрепались, и в них застряли мелкие ветки и
листья. Я ощупала голову; пальцы стали мокрыми, видно, от крови, и
кожу под ними пощипывало. Наверно, ударилась, поэтому и
отключилась.