Он пнул, уже не дверь, но фонарный столб.
– Лицемеры хреновы!
И только тогда Ийлэ выпустил.
– Извини, – сказал, прижимаясь к столбу лбом. – Я… испугал
тебя?
– Нет.
– Испугал. Я не хотел. Я просто… я когда вижу таких вот… небось,
раньше ковром расстилался, верно? Перед моей матушкой едва ли не на
брюхе ползают. Леди то, леди сё… ручки целуют… кофеи, чаи…
шоколады… а тут…
Райдо потер щеку.
– Мерзко это все.
– В городе есть и другие лавки, – почему-то Ийлэ не испытывала
ни гнева, ни обиды, только искреннее, пожалуй, удивление от того,
что пес думал, будто могло быть иначе.
– Есть… хорошо, что есть… надо найти кого, чтобы с тебя мерки
сняли и выпишем платье… дюжину…
– Тогда уж две.
– И две выпишем. И все десять.
– Зачем мне десять дюжин платьев?
Раньше у нее было… пожалуй, столько и было, или даже больше.
Целая комната-гардеробная, и еще одна – для туфелек… и полки с
деревянными головами для шляпок.
Огромный шкаф, где хранили перчатки и чулки.
Нижние юбки.
Подушечки турнюров. Шкатулки и шкатулочки, но не с
драгоценностями – с булавками, иголками и нитками, с лентами и
тесьмой, с перьями крашеными, бусинами и прочими мелочами, которые
казались тогда жизненной необходимостью.
Кому все это досталось?
Кому-то…
– Не знаю. Мерить будешь. И вообще, я же знаю, что женщине надо
много платьев…
А живое железо так и держалось, не уходила. Серебряные капли
расползались по щеке, и Райдо трогал их.
– Ты злишься? – Ийлэ протянула руку, и потом только подумала,
что, наверное, не следует к нему сейчас прикасаться.
– Немного. Не на тебя. На этого… на этих…
Подумала и все равно прикоснулась.И живое железо ушло под
кожу.
– Я… наверное, не надо было, да? – Ийлэ отвела взгляд.
– Надо было.
А он руку перехватил, но отпустил почти сразу:
– Прости, я знаю, что тебя не стоит трогать… что тебе
неприятно.
– Я такого не говорила! Про то, что неприятно…
Приятно. И страшно, потому что так не должно быть. Он ведь пес,
а Ийлэ – альва. И связывает их исключительно сделка.
Взаимовыгодная.
– Значит, не неприятно? – он подался вперед, накренился,
наклонился почти и оказался слишком близко, чтобы чувствовать себя
в безопасности.
Но парадоксально, именно так Ийлэ себя и ощущала.
С ним.
– Нет.
– Хорошо тогда, – Райдо вдруг сгреб ее в охапку, прижал к куртке
и подбородком в макушку уперся, потерся, ласкаясь. – А то мне
тяжело не трогать. Ты не подумай чего, просто… потребность такая,
говорят, что у всех наших, но у меня особенно ярко выражена. Я тебе
рассказывал, что с медведем спал?