- Вы по делу? – устало поинтересовался Себастьян.
- Конечно, - панна Гуржакова замахнулась на Мимирова ридикюлем.
– А вы обождите…
- Я уже ждал!
Тот, не привычный к подобному обхождению, засопел. А
оттопыренные округлые ушки раскраснелись.
- Ничего страшного, подождете еще, - отрезала панна Гуржакова. –
И вообще, в приличном обществе дам принято пропускать вперед…
И ткнула зонтом в обширное брюшко Мимирова. Зонт был дамским,
кружевным, но в руках генеральши гляделся оружием грозным. А может,
сам ее вид, решительный весьма и явное, читавшееся в каждой резкой
черте лица желание поскандалить, впечатлили Мимирова, заставив
отступить.
Себастьян меж тем отворил дверь.
Распахнул.
Поморщился: на столе стояла белая коробка, перевязанная шелковой
лентой. Коробка была высока, узорчата, а пышный алый бант не
оставлял ни малейшего шанса, что оная коробка не привлечет внимания
Мимирова. И тот, разом забывши про панну Гуржакову, проскользнул в
кабинет.
От, лихо… поперед Себастьяна, от этакой наглости слегка
онемевшего.
- Значит, подношения принимаете? – поинтересовался Мимиров,
ткнув в коробку мизинчиком.
- Нет, - Себастьян дал мысленное обещание отыскать доброхота,
который этакий подарочек ему оставил и лично объяснить, отчего
новое начальство сюрприз не оценило.
- Как же… как же… - Мимиров дернул носом. – Сперва пирожные…
потом коньячки… а там уж и конвертики… будьте уверены, я молчать не
стану.
Вот в этом Себастьян совершенно не сомневался.
Сегодня же напишет кляузу в Познаньск. И про коробку
злосчастную. И про коньячки придуманные. И про конвертики… хоть и
вправду бери, чтоб не так обидно было.
- Вотан милосердный, - панна Гуржакова ткнула кляузника острым
локоточком в бок, - да что вы за глупости тут вещаете! За между
прочим, наш воевода честнейший человек.
- Не человек, - на сей счет у пана Мимирова имелось собственное
мнение.
- Человек!
А вот панна Гуржакова оказалась не способна к восприятию
каких-то там мнений, которые имеют наглость отличаться от ее
собственного.
Дочка ее, просочившаяся в кабинет, воззарилась на Себастьяна.
Смотрела она печально, обреченно даже, и он не выдержавши, взгляд
отвел.
- Деточка, - панна Гуржакова опомнилась и, подхвативши дочь под
локоток, подтянула ее к Себастьяну, подтолкнула и с такою силой,
что девица едва не упала. Верней, упала бы, не подхвати ее
Себастьян. – У тебя же дело к воеводе…