Была панна Верескова мила, наружностью обладала приятственной,
пусть и несколько портил оную выдающийся нос. Голос имела тихий,
норов – незлобливый. А паче всего являлась она единственною сестрою
весьма состоятельного купца, который… Впрочем, о брате она говорила
нехотя, как и об обстоятельствах, приведших ее в Гольчин.
Пан Кругликов не настаивал. Мало ли у кого и какие тайны
имеются. Он и сам-то…
- Вы с ним знакомы? - тихим голосом поинтересовалась как-то
Агнешечка и покраснела премило. – С воеводой? О нем только и
говорят… он такой…
Она запнулась.
А в груди пана Кругликова вскипел гнев.
До чего жизнь несправедлива! Живешь тут, живешь… годами
обхаживаешь, что купчих, что генеральш, что иных особ владетельных,
а значит, норову дурного и спеси неимоверное, ищешь себе партию
подходящую.
И найдешь ведь.
И ухаживать начнешь – пан Кругликов уже и стихи собственного
сочинения зачел, и букет преподнес цветов полевых, и даже обещался
бесплатно миниатюру изобразить – но появится хлыщ столичный и
все…
- Он вам нравится? – пан Кругликов замер, кисть в руке его
дрожала, грозя попортить портрету, которая была почти уже
закончена. И пожалуй, не считая того, тайного, о существовании
которого пан Кругликов никому не рассказывал, оная портрета была
лучшей, из написанных им в последние годы. На ней панночка
Верескова гляделась юною и прозрачною, будто нимфея.
- Не знаю, - молвила она со вздохом. – Мне просто интересно…
понимаете, я никуда не выхожу… даже к вам… я никому не говорила…
просто вот… мы познакомились и… а о нем говорят… но…
- Вертопрах, - пан Кругликов почувствовал, как в груди его
рождается огонь надежды. – Он несерьезен… и женщин не уважает.
- Да?
Глаза у Агнешки были темны, что омуты… ресницы длинны… и взгляд!
О, сколь многое увидел пан Кругликов в этом взгляде.
- Я сам слышал, как говорил он, что местные девицы совсем стыд
потеряли. Ни вдохнуть, ни выдохнуть…
Он решился и кисть отложил.
И сделал шаг.
Руку протянул дрожащую.
- В тот миг, когда узрел я вас, - слова слетели с губ, а сердце
застучало быстро, безумно, - я осознал, что жил во тьме… и лишь с
вами свет счастия возможен. Пусть я не князь…
Панна Верескова сложила ручки на пышной груди, стесненной
поплиновым платьем.
- Пусть я не столь богат… не столь уж и знаменит, но я желаю
составить вам счастье… будьте моею женой, Агнешка!