Кто же тебя так,
девочка?
Губы
её подрагивают. Такой большой красивый ротик, но, судя по испугу в тёмных
глазах, явно нерабочий.
Может,
заблудилась? Ну, да – и решила разбудить поцелуем, чтобы спросить дорогу.
***
Бл@дь!
Лучше б я ужрался вусмерть и остался у Геныча.
По-хорошему,
надо было выпроводить девчонку. Не слушать, гнать её ко всем чертям!
Но
такая она залипательная… И вкусная… Очень вкусная девочка. И какое тело!
Податливое, гибкое – очень красивое. Красивая и закомплексованная. Прячется,
дурочка, а ведь шрам нисколько её не портит. Меня же – только заводит.
Извращенец, сука!
И
отзывчивая очень. И невинная… Была.
Терпела
– не пискнула даже.
Видел
же, что больно и еле остановился. Животное. Не зря Геныч до смерти целок
боится. А эта – совсем дитё. Наивная и влюблённая. Проглотив своё запоздалое и
наверняка неуместное «прости», прижимаю её к себе.
–
Ведь чувствовал, что врёшь! Зачем, а?
–
Я хотела... хотела, чтобы это был ты.
Вот
же… И не отмотать уже.
–
Что ж вы, дурочки, вечно не в тех вляпываетесь?
«Вы
же потребители оба! Потому у вас и нет хороших девушек».
Твоя правда, мам
Галь. Употребил уже… хорошую…
***
Низко нависшие над
головой тучи неумолимо приближаются, окутывая верхушки деревьев густым ледяным
туманом и угрожая поглотить всё живое. Мир накрыла паника – все бегут куда-то,
орут и только спокойный Геныч стоит, запрокинув голову, в самом эпицентре шумной
суеты и невозмутимо цитирует Булгакова: «Что бы ни говорили пессимисты, земля
все же совершенно прекрасна, а под луною и просто неповторима». Я хочу сказать,
что он дебил, и нет никакой луны, и пора валить… Но резкий порыв ветра бьёт по
лицу, срывая с губ слова и развеивая их в потемневшем холодном пространстве. И
друга я больше не вижу, и люди кричат, барахтаясь и задыхаясь в страшных тучах.
«Ах ты, сука
е*учая!», – кто-то рявкает из темноты. Стонут, перекликаются…
Открываю
глаза – всё так же темно и холод никуда не делся. И люди... Хотя нет – это
какие-то дерзкие полупокеры устроили замес буквально в метре от меня. Балкон
настежь, и оттуда ломится ещё один незваный гость. Но когда по длинным голым
ногам понимаю, что в центре месива девка и расправу чинят над ней, глаза
застилает кровавая пелена.
–
Ни х*я себе! Ты бабу, что ль, пиZдишь, урод? Кто ж тебя, блядь, родил?