– Николай Никитич, а оттуда рыбачить… за форелью махнем.
Теперь мы ожидали, когда подъедут Парамыгины и Исламбековы. Они почему-то задерживались. Первым появился Исламбеков, но без машины:
– Звоню вам на домашний – в трубке молчание. Думаю, точно уже на улице ожидаете.
– А что стряслось?
– Отойдем в сторонку, Николай Никитич, здесь такое дело. В общем, жуткое чепе… – он замолчал, затем выдохнул: – Ерохин повесился.
– Как повесился?
– На веревке.
– Ясно, что не на тросе, как, где? – мои вопросы были, наверное, еще глупее, чем его предыдущий ответ.
– Прямо на сцене в клубе. Сержант-киномеханик зашел, а он висит. Что делать?
– Гаврилову доложили?
– Он вместе с Дубяйко в Ташкенте. Там какой-то юбилей. Громову доложили, он за Гаврилова. В прокуратуру сообщили, в штаб округа…
– Ну а в штаб-то зачем? Надо вначале во всем разобраться.
– Представитель прокуратуры уже на месте. Дежурный, бестолковый, с перепугу стал везде названивать.
– Да, теперь начнется свистопляска. Эх, Ерохин, Ерохин, куда так поспешил? – и я махнул жене рукой: – Надюша, даю отбой. Выгружай все обратно!
– А что стряслось?
– Как тебе сказать. Одним словом, выгружай, а затем сходи к Ерохиной Наталье.
– Беда, что ли, какая? Как скажешь, – и она окликнула детей, – Андрюшка, Машенька, будем все заносить в квартиру. Так папа сказал! – увидев, что дети были готовы вот-вот разрыдаться, добавила: – У него в полку неприятности. Слово «в полку» детьми воспринималось безоговорочно.
IV
Около темного кирпичного здания клуба уже собирались офицеры. Суетился Сорокин, пытаясь с кем-нибудь поговорить. Подполковник Громов отдавал какие-то распоряжения.
– А, Лунянин, – он почему-то первым протянул мне руку, – нехорошо все как получилось, нехорошо, ведь офицер был не из последних. Думаю, в клубе надо прощание организовать. Парамыгин всем занимается.
– Он этим и в Кандагаре занимался, – согласился я.
– Недалеко ушло то время, а теперь вот и вовсе возвратилось, – и ругнулся.
Подошел Сорокин, потоптался, как-то виновато проговорил:
– Там бархат от занавеса остался, пускай им гроб обошьют. Наталья сказала, что хоронить будет здесь, в Чирчике, на православном кладбище.
– А причем здесь православное или неправославное? – хмыкнул Громов.
– Так она решила. Они ведь оба детдомовские. Куда везти, да и зачем?