Я присмотрелся к его бесстыжей ауре
и взялся торговаться. Мы торговались два с половиной часа. Дважды
он делал вид, что уходит, и четырежды это делал я. Наконец мы
договорились, что человек, так и быть, жертвует своими двумя ногами
и рукой, но всё же продаёт мне дом со всем имуществом за двадцать
четыре тысячи шестьсот пятьдесят два золотых. Мы ударили по рукам и
договорились, что оформим покупку завтра утром в магистратуре.
После оформления и передадим деньги. Я тут же кликнул проходящего
мимо стражника, и посулил тому две серебрушки, если он найдёт себе
ещё троих товарищей, которые продежурят ночь и не позволят никому
ничего вынести из этого дома. По половине серебрушки на каждого!
Человек, продавший нам дом, приуныл. Стражник, наоборот,
обрадовался и бодро умчался прочь. Не прошло и минуты, как
загромыхали сапоги и он прибежал обратно, с пятью помощниками.
- Не сомневайтесь, ваше сиятельство,
мы сверх двух серебрушек не возьмём, – заверил он, – а дежурить
вшестером сподручней будет!
Я тут же вручил им пару медяшек
задатка. Мог бы, конечно, больше, но не стал, вдруг чересчур
обрадуются и купят вина? А так, на скромный ужин им хватит, чтобы
ночью не голодать. Ну, и бдить, соответственно.
Продавец приуныл ещё больше и ушёл в
дом бормоча что-то о недоверчивых покупателях. Стражники же бодро
распределяли зоны охраны, так, чтобы весь периметр был под
контролем, и было бы видно напарников.
Когда я рассказал об этом Бергенту,
тот посмотрел на меня удивлённо:
- Стало быть господин граф вашему
предостережению внял. А вы и вправду его убили бы, если бы не
уехал?
- С чего вы взяли, что я собирался
его убить?!
- Вы же сами это сказали!
- Вы это слышали?
- Да, разумеется! Вы сказали, если
граф через неделю не уберётся из города и страны, вы его убьёте! И
поклялись в этом дворянской честью!
- Полагаю, и граф услышал то же
самое! – ухмыльнулся я, – Хотя на самом деле я сказал совсем
другое! Я сказал, дословно, следующее «Не позже, чем через неделю я
вернусь сюда и, даю вам слово дворянина, если вы к этому сроку ещё
не уберётесь – вы умрёте». Заметьте, Бергент, я не сказал, что
именно я его убью. Я не сказал, даже, что он умрёт немедленно. Я
сказал, что если он не уберётся, то он умрёт. Может, через двадцать
лет, может через сто. Может, от старости, может, на дуэли, может,
ещё от каких причин. Но, умрёт обязательно. Впрочем, он обязательно
умрёт и в том случае, если выполнит моё требование. Может, даже от
тех же причин. Все люди смертны…