- Ты же знаешь, Кляк, – жаловалась
Тилли, – права женщин начинаются, если женщина – герцогиня. Даже у
графинь нет прав на наследование. А, уж у простолюдинок, вроде
меня, и подавно. Судья даже не стал выслушивать моё мнение. Просто
присудил всё наследство брату, и всё. Я умоляла брата взять только
деньги и оставить мне мастерскую, но он только смеялся. Он говорил,
что в мастерской работает слишком много хорошеньких девушек. И он
считал, что сумеет сделать так, чтобы они и работу делали и…
ублажали его. Даром. За то, что он не выгоняет их с работы. Он
ничего не понимал в швейном деле, тем более в златошвейном, где
главное действующее лицо не швея, а дизайнер. Я умоляла, я стояла
на коленях перед ним… а он только смеялся. И он… он выгнал меня
прочь.
Сынок без зазрения совести выгнал
сестру из мастерской и принял дела в свои руки. В свои тупые
загребущие руки. И сразу же дела пошли вкривь и вкось. Прекрасные
мастерицы бросали работу и уходили к конкурентам. Тилли с ужасом
смотрела на то, как гибнет и разоряется мастерская, а брат ничего
не понимал и только орал на работниц. Потом у Тилли кончились
деньги. Но, брат помогать ей не стал. И Тилли ушла. Ушла в поисках
лучшей жизни, работы. Она была уверена, что может занять свою нишу
в этой жизни. Она была прекрасный дизайнер, великолепная швея,
отличный художник. Такого специалиста с руками оторвал бы любой
понимающий специалист в швейном ремесле. Она шла в Конт,
намереваясь найти любое место, где пригодятся её навыки и умения.
Но, случилось так, что в деревне Озерки у неё не оказалось денег.
Совсем. И она попала в кабалу. Точно так, как я и предполагал в
самом начале.
Я скрипнул зубами и резко
приподнялся на кровати.
- Тилли, – сказал я, стараясь дышать
ровно, – Что ты скажешь, если с этим… трактирщиком Бартрамом…
произойдёт какая-нибудь неприятность? Ну, мало ли с кем случаются
неприятности?
- Ой, Кляк, не надо, – встревожилась
Тилли, – вдруг ты попадёшь в тюрьму из-за этого? И вообще, стоит ли
уподобляться этому выродку? Вот, сейчас я считаю, что ты добрый, а
он – подонок. А если ты будешь поступать так, как он, что я должна
буду про тебя думать?!
- Ладно, – хмуро сказал я, – отложим
этот разговор. Пока. Потому, что зло должно быть наказано. Если зло
будет процветать, всем захочется быть злыми. А, если зло всегда
будет наказано, тогда злым не захочется быть никому. Я ещё подумаю,
что сделать с Бартрамом из Озерков.