- М-м-м… Служанка?
Это, похоже, герцогиня пыталась
мягко переиначить слово «проститутка». Мол, если служанка, значит,
услуживает. Мало ли, чем она услуживает?
- Нет, – улыбнулся я, – Холодно.
- Кухарка?
Нет, ход мысли понятен. Я же сказал
ей, что девушка под моим покровительством. Если она не ублажает моё
тело – значит, ублажает желудок. Что ещё есть у мужчин? Не мозги,
же – хи-хи! – в самом деле.
- Теплее. Вы открыли один из
несомненных талантов Тилли, – любезно поклонился я герцогине, – но
не главный. Она действительно готовит так, что половина поваров
королевства готова будет утопиться или повеситься, познакомившись с
её стряпнёй. И всё же, её главный талант в другом. У вас ещё одна
попытка, ваша светлость.
Линея вновь внимательно оглядела
Тилли с головы до ног и её взгляд остановился на альбоме и коробке
с карандашами.
- Неужели… художник? – расширились
глаза герцогини.
- Браво! – воскликнул я, – Хотя вы
не угадали, и сотню золотых не заработали, всё равно, браво! Эта
девушка – златошвейка. Но, то что выходит из её рук, настолько
художественно, что сравнение с художником вполне естественно.
Взгляните для примера, хотя бы на мою одежду. Это её работа!
Давайте попросим девушку придумать вам наряд? И нарисовать. Я
уверен, когда вы увидите, что из этого получилось, вы согласитесь с
моей оценкой её талантов!
И я незаметно подмигнул Тилли. Между
прочим, я уже заметил, как взгляд Тилли скользит по наряду
герцогини. И взгляд этот был совсем не восхищённый. А, скорее,
критический. Хотя, по мне, так герцогиня одета великолепно. Ну, я
же не портной и не модельер, я уже говорил.
Тилли раскрыла альбом и начала
что-то быстро-быстро чиркать карандашом. А я стал отвлекать
герцогиню разговорами, чтобы та не смотрела на девушку так
пристально и не смущала её. Впрочем, вероятно, Тилли привыкла
видеть в мастерской именитых особ. Всё же я предпочёл отвлечь
внимание Линеи. И начал чесать языком.
Я сыпал цветистыми комплиментами,
уверял герцогиню, что сражён наповал её чарами, что наша встреча
оказалась неспроста, и сама судьба перечеркнула наши пути на
перекрёстке. Я восхищался её талантами, действительными и мнимыми,
лихорадочно вспоминая всё, что мне про неё рассказывал Попугай и
всё, что я когда-либо про неё читал. Я благодарил её за
предоставленное величайшее удовольствие лицезреть её неземную
красоту. Ну, и прочую ерунду. Между прочим, зашла речь и о
гербе.