Г. Спенсер (1897)[1] рассматривал игру как искусственное упражнение сил, создающееся в вымышленных деятельностях.
Игра животных и человека интересовала и других философов, педагогов и психологов, но предметом специального психологического исследования она стала только в конце XIX века у К. Грооса.
Теория игры К. Грооса (1916) довольно хорошо известна и была широко распространена в первой четверти XX века. Давая ей самую общую характеристику Гроос называет ее теорией упражнения или самовоспитания. Он рассматривает игру как спонтанную форму детской деятельности, которая якобы обусловлена присущими ребенку биологическими влечениями и не допускает никакого педагогического вмешательства. Точка зрения теории К. Грооса сводится к тому, что детская игра имеет инстинктивный биологический характер и что принципиальной разницы между игрой ребенка и игрой животного нет.
Отмечаемый уже в то время факт относительного постоянства, единообразия форм игры от поколения к поколению детей, признание игры неотъемлемой принадлежностью именно детского возраста способствовали поиску причин, объясняющих данное универсальное свойство детей. Это и привело к пониманию игры как биологически обусловленной и наследственно передаваемой формы поведения, направленной на упражнение инстинктов, необходимых для будущей взрослой жизни.
Теория игры К. Грооса хотя и дополнялась различными поправками, но в целом она была принята Э. Клапаредом (в его ранних работах), Р. Гауппом, В. Штерном, К. Бюлером, из русских психологов – Н. Д. Виноградовым, В. П. Вахтеровым и другими.
История работы над созданием общей теории игры до выхода в свет книги Ф. Бойтендайка (1933) была историей поправок, дополнений и отдельных критических замечаний к теории К. Грооса, связанных с общими взглядами на процесс психического развития ребенка. Но сколь спорной ни казалась теория Грооса, в ней содержится положение о важном значении игры для психического развития.
Ф. Бойтендайк представил новую, оригинальную попытку создания общей теории игры. Свою теорию игры Бойтендайк строит, исходя из принципов, противоположных положениям К. Грооса. В теории К. Грооса игра объясняет значение детства, для Бойтендайка, наоборот, детство объясняет игру: существо играет потому, что оно еще молодо.
Анализируя особенности динамики поведения, характерные для периода детства, Бойтендайк сводит ее к четырем основным чертам: ненаправленность движений; двигательная импульсивность; «патическое» отношение к действительности (рассеянность, внушаемость, наивность); робость, боязливость, застенчивость. Эти черты при известных условиях приводят молодое животное и ребенка к игре. Ф. Бойтендайк возражал против предупражняющей функции игры, как она представлена у К. Грооса. Он утверждал, что упражнение возможно только по отношению к чему-то уже возникшему в поведении. В его положениях показано развивающее значение игры. Игра им рассматривалась не как упражнение, а как развитие. В ней появляется новое, она путь к установлению новых форм организации поведения, необходимых в связи с усложнением условий жизни.