К Эзре не первый раз цеплялись, он лишь ухмылялся. Для худого
парня, который с двенадцати лет общался в основном с боевыми
магами, жизненно важно уметь становиться своим любыми
способами.
Вот ведьмак с легкостью и выдумал ритуал создания женщины.
Слепить, выпить, прошептать пару похабных частушек, поплясать, и
никого не волнует, что ритуал не сработал. Бабы-то как настоящие. В
общем, и без мордобоя повеселились.
— Харт вернулась, — громко оповестил сержант, заходя в кухню. —
Сейчас пойдет проверять. Фарун, ты бы поднапрягся.
— Я в напряжении второй день, за это можешь не переживать.
Сержант усмехнулся, схватил с полки кусок хлеба и вальяжно
уселся на табуретку у стола.
— Наша Харт такая, умеет напрягать. Но поторопись, она не любит,
когда долго возятся. И голодная, наверное, будет. Только про это не
переживай, я сам.
Сержант подмигнул Эзре и поправил одежду, будто
прихорашиваясь.
Солдаты лишний раз не говорили о своем лейтенанте. За эти два
дня на кухне Эзре так и не удалось ничего о ней узнать. И он до сих
пор не понимал, как относиться к этой женщине, как себя вести, да и
что предпринять.
Ему казалось, что ведьмаки на особом положении в любом
гарнизоне. Но Харт так уверенно его отправила дежурить по кухне,
что он растерялся, даже почувствовал за собой вину из-за снежных
баб. Хотя совесть никогда не была его сильной стороной.
— Слушай, все хотел спросить, а откуда у нее шрамы?
— А кто знает. Но вроде как не боевое, а так, по дурости что-то.
Сама вроде, говорят, загубила. Кинулась к дерущимся мужикам. —
Сержант дожевал корку хлеба и чуть прищурился. — А что,
приглянулась?
— Была бы она чуть милее и блондинкой, может быть. Но такие
воинственные женщины со шпагами точно не по мне. Я же хрупкий, а
она чуть махнет рукой и зарубит… в порыве страсти, — с усмешкой
проговорил Эзра, и Милкот, похохотав, расслабился.
— Если б не шрамы, она была бы хороша. Зато со шрамами нам,
простым парням, дорога. — Милкот подмигнул ведьмаку.
На его вкус проблема лейтенанта была не в шрамах, а в характере.
Один ее спокойный взгляд пробирал до косточек, а уж когда звучал ее
ровный голос, голова сама кивала, принимая любое наказание… даже
дежурство по кухне.
Сейчас ведьмак недоумевал, как докатился до такого: чистит
картошку, моет котел, спит в казарме. Если бы узнал отец,
окончательно плюнул бы на сына. «Бесполезный ведьмак», — звучал
голос в голове.