Если бы вы смогли попасть в
Епифанский уезд в середине 1827-го года, вы бы увидели живой рой
людей, людей-муравьев, выполняющих каждый свою функцию, без
перекуров и выходных по двенадцать часов в день, с тремя
сорокаминутными перерывами на прием пищи. Но даже после работы его
трудовая активность не заканчивалась, переходя в иное русло. Мне
нужны были люди. Много людей. Но именно новых людей, которые будут
жить, учиться и работать в контролируемых условиях, которые никогда
не будут знать слов: голод, барин и т.д. Но про образование в
Николаеве и вообще на моих землях, а так же вообще про реформу
образования - позже.
Но попасть туда, не имея ошейника, вы
бы просто не смогли. На всех дорогах стояли посты, и любой путник,
желавший попасть на «закрытую» территорию описывался, а дальше по
обстоятельствам: либо пропускался, но уже состоя в сети и
рассказать об увиденном не пытался, либо разворачивался восвояси,
много всяческого сброда ходит по дорогам российским.
С рекрутскими командами
договаривались полюбовно. Вообще, с 27-го года по негласному
соглашению с Дмитрием Львовичем Игнатьевым и Константином Ильичом
Васильевым, за каждого из положенных ежегодно ~500 рекрутов (а
дальше - больше), две сотни из набора погашались за счет зачетных
квитанций, таким образом я получал дополнительно около 300 человек
населения в виде солдат-отставников (которым, как вы понимаете тут
же находилось применение) и их семей, за остальных рекрутов платил
недоимок в размере 500 серебряных рублей на ассигнации по лажу, и
на 500 рублей продовольствием (тем самым пюре быстрого
приготовления «Тартуфъ», одновременно подсаживая на него
интендантов, а так же чуть позже сахаром, всевозможными консервами,
сырокопчеными, длительного хранения, колбасами, включая и гороховую
колбасу и другие сублиматы, а также всевозможными соленьями в
бочках: огурцы, помидоры, капуста с морковью и даже солеными
арбузами) для обеспечения рекрутских команд. В последующие годы
данная практика, откупаться, расширялась на все контролируемые мной
земли и бывших крепостных. А с 33-го года удалось пропихнуть
сублиматы и в военное ведомство официально. Но это я забегаю
вперед.
Да, на первых порах я пошел против
всех собой же разработанных правил и принципов. Потому что иначе
эффективно работать этих людей было НЕ ЗАСТАВИТЬ, даже с учетом
надбавки ошейника, мозги работали ИНАЧЕ. Они будут помирать от
голода, но заработанную с ленцой копейку лучше потратят на чарку
поганой сивухи (это навело меня на вопрос о алкоголе, так что решил
разобраться), будут истязать себя голодом в пост и с
раскочегаренными мозгами размышлять о Боге. Абсолютно иной тип
мышления, как оказалось – мистическое, вот так и психологом
станешь, выясняя почему твои крепостные ведут себя странно под
разгоном. Пришлось жестко ломать мозги этим людям. Постепенно
ослабляя действие ошейников. Но на первых порах, чуть ли не прямые
команды и выработка условных рефлексов, по Павлову.