Крутилась у меня в голове какая-то
идея. Совсем простая, но из-за сонной одури я никак не мог ее
хорошенько сформулировать.
– Слушай, ты вот про куру говорил, –
сказал я. – Придется вам, ради избавления от нежити, еще одной
пожертвовать.
***
Когда за узким, похожим на бойницу
окошком совсем стемнело, я решил, что тянуть больше нечего, и пора
уже отрабатывать не съеденную пока еще курицу. Взяв ружье
наизготовку, я осторожно, стараясь не скрипнуть, приоткрыл дверь и
выглянул на улицу. Плащ я оставил в хижине на лавке – не хотелось,
чтобы он стеснял движения.
Ночь была промозглой, и я, стоя в
одной рубашке, невольно поежился. В просвете между комковатыми
тучами сияла луна – похоже, я увидел ее впервые с момента, как
здесь оказался.
Тишина на единственной деревенской
улице стояла полная. Кажется, можно было услышать стук собственного
сердца. Курица, которую я попросил выпустить, суетливо бегала по
двору и жалась к стене птичника, словно умоляя впустить ее
внутрь.
В узком окне хозяйского дома теплился
тусклый огонек – похоже, жгли лучину. Больше разглядеть было ничего
нельзя, но я подумал, что староста наверняка сейчас следит за мной
– интересно узнать, что будет делать один из знаменитых егерей. А
что он, собственно, будет делать?
Я знал, что квакен всегда нападает
сверху: летает над облюбованным местом и ждет жертву. Ему не нужно
непременно кормиться каждый день, как живому хищнику. Он может
ждать. Наверное, если где-то добычи совсем нет – он уйдет, но про
эту деревню он точно знает, что добыча есть. Значит, и сегодня
появится. Возможно, уже появился.
Невольно я глядел на небо, стараясь
различить на его фоне черную тень. Тщетно. Может быть, если бы туч
совсем не было, и горели звезды…
Я осторожно спустился по скрипучему
крыльцу, прижавшись к стене дома. Нужно было ни в коем случае себя
не выдать. Эта тварь мертва, но отнюдь не глупа.
В который уже раз горячим гвоздем в
моей голове вспыхнула мысль о том, насколько все это реально. Не
может ли быть так, что игра просто нарочно ставит меня в пугающие
ситуации? В конце концов, разве не об этом говорил Грановский?
Сначала, там, в заброшке, она изучала
меня. И что-то обо мне поняла. Что? Что я боюсь темноты и летающих
ядовитых тварей? Или что-то более сложное?
Было бы очень приятно думать, что все
это именно так, что ситуация под контролем – пусть даже ее
контролирую не я. Что это просто игра. Мне подумалось, что что-то
подобное, наверное, чувствуют глубоко верующие люди: если твердо
знаешь, что на все – воля божья, то жить не так страшно.