К подобному повороту я была готова, хотя обвинения в шпионаже не ждала. Всё ж это как-то чересчур.
Уставилась прямо в глаза Мерсьена:
– Клянусь памятью мамы с папой, никакой я не шпион! Я ж сам сказал, что грамотный и что пишу хорошо!
– Слишком хорошо! Ни единой ошибки в такой фразе!
– Так меня, пока был жив лорд Эл’Сиран, специально учили! Даже преподаватели приезжали!
Сущая правда, кстати. За небольшим дополнением: и после смерти родителей тётя не дала мне расслабиться – педагогов стало даже больше, а не меньше.
– С чего бы сиротке такая честь?.. – начал Мерсьен и осёкся. Было видно, как крутятся колёсики в мозгу. Ну, как же он сформулирует сделанный вывод?
– Ты Сиран не просто по названию деревушки, так?
Кивнула. Прости папа, но мне придётся сказать, что я – твой ребёнок.
– Забавно.
Тон был каким-то нехорошим. Сейчас меня явно мысленно взвешивали, обмеривали и прикидывали, в каком именно виде – жареном или просто освежёванном – потребить.
– Так возьмёте вы меня в помощники, лорд Мерсьен? Я буду стараться!
То, что секретарь чувствует себя недооценённым, я уже поняла. Так что назвать его «лордом», кем бы по происхождению этот скунс от канцелярии ни являлся, значило лишний раз подольститься и стать персоной, приятной для общения. Ну, «персона» – это слишком громко сказано, но важно поднимать своим присутствием настроение, а не раздражать. И наконец – это объясняла тётя – для установления контакта нужно как можно чаще употреблять имя того, с кем беседуешь. Для слуха большинства людей нет ничего приятнее собственного имени. Исключение – и то не всегда – составляет звон монет.