Вот так и живем. Он мне - угрозу, я ему - шантаж.
Кардинал вытащил платок из рукава мантии, промокнул вспотевший
лоб.
- Боюсь, это невозможно, сир. Для таких решений нужно собирать
конклав. Я же не глава церкви Безымянного, я лишь его
наместник...
- Кто же этого не знает, кардинал. Ваша главная святыня и
главный храм - на землях наших врагов, и ваш Первосвященник -
инсей, что не может не беспокоить меня и равнинную аристократию. Вы
боитесь, что за такую инициативу вас накажет Первосвященник? -
проницательно заметила я. - Думаю, мой завтрашний запрет на
беспошлинный ввоз любых товаров по линии вашего неприкосновенного
прежде ведомства поможет в нашем с вами общем деле. Первосвященник
будет только благодарен за вашу инициативу и решение возникшей
проблемы.
Побагровевший Трамас смотрел на меня выпученными глазами, словно
впервые увидел.
- Вы... Вы... Ва... ваше величество, вы же этого не сделаете?
Регентский совет это не благословит! То есть, не утвердит!
- Боюсь, тут вы останетесь в подавляющем меньшинстве. Весь цвет
аристократии Гардарунта сильно зол на инсеев и мечтает вернуть
украденное ими и их союзниками-шаунами.
- Я сделаю все, что в моих силах, сир. Но дело не быстрое...
церковная бюрократия...
- ... действует стремительно, когда дело касается прибыли. Я
посчитал, что за неделю только на десятинной пошлине мы можем
построить маленькую крепость. А за двадцать процентов - закупить
продовольствие на месяц для небольшого городка.
- Двадцать процентов? - взорвался кардинал. - Это грабёж!
- Грабёж - это все сто. Меня устроит и половина.
Мы торговались еще полчаса и сошлись на том, что начну я
все-таки с десятины, но каждый день буду поднимать пошлину на
пол-процента, пока не дойду до пятидесяти, дабы поторопить
Чистейших.
А там и Агнесс доставили.
Таррэ не позволил мне присутствовать на допросе лично.
- Мы зажжем для вас факел в допросной, - напомнил он о том, что
белые воины знали некоторые методах шпионажа Роберта, а теперь и
мои. Потому они никогда не зажигали живой огонь при важных беседах.
- Мы не можем рисковать, у нее могут быть еще какие-нибудь темные
сюрпризы от Дирха.
Но я столкнулась с ней на лестнице, когда Миар и стражники вели
принцессу и сопровождавшую ее крупную женщину в украшенной
кусочками зеркал одежде настоятельницы. Арестантка вскинула голову,
и снова я увидела то же прекрасное, но перекошенное лицо в
обрамлении белокурых локонов, испачканные слюной злые алые губы, а
в потемневших от ненависти глазах - приговор себе.