Возиться со слоями одежды пришлось долго. Теперь я понимаю,
что многочисленные горничные порхают вокруг барышень в романах вовсе не для
красного словца, а потому что самой затянуть на себе корсет или застегнуть
двадцать четыре (двадцать четыре, черт возьми!) мелких пуговки на спине
совершенно невозможно!
Зато когда Яков закончил с этими пуговками, то даже я, вечно
недовольная своим отражением, признала – выгляжу шикарно. Хотя Яков и заставил
выбрать достаточно простое, до самого подбородка закрытое серо-голубое платье,
а не малиновое с открытым декольте, как хотела я. Мол, ты гувернантка, Марго, а
не жена хозяина дома, будь скромнее, бла-бла-бла… Но выглядела я все равно
отлично. Корсет все утянул, где надо, и приподнял тоже, где надо; а серый цвет
самым выгодным образом оттенил мои рыжие волосы. Они у меня как раз отросли до
плеч и вились от природы, так что даже получилось соорудить приличную прическу.
Хотя косметика бы конечно не помешала…
Не успела я подумать, примут ли меня за проститутку, если я
чуть-чуть подкрашу губы, как за спиной грозной тенью возник Яков.
— Лак с ногтей я бы на
твоем месте смыл, - посоветовал он.
— Может, мне еще
татуировку свести? – огрызнулась я, пряча помаду в карман.
Брови у бедного Якова взлетели вверх, и он совершенно жалко
спросил:
— У тебя есть
татуировка? Где?
— Показать?
— Не надо, - он снова
смутился. – Татуировку можешь оставить – ее не увидят.
— Это еще как дело
пойдет, - вздохнула я задумчиво. К сожалению, и правда уже очень давно не было
никого, кто мог бы посмотреть на мою татуировку.
И второй раз вздохнула, когда снова оглядела на себя в зеркале.
— Теперь-то ты
понимаешь, что они ошиблись: я не та,
кто вам нужна. – Сказала я уже вполне миролюбиво. – Я даже одеться сама не
смогу. И по-французски знаю только «Je ne mange pas six jours[1]!».
Ну какая из меня гувернантка для девочки-дворянки?
— Они не ошибаются,
Маргарита. Выходи. Скоро уж темнеть начнет, а тебе нужно вернуться в дом раньше
хозяев.
[1]
Фраза Кисы Воробьянинова из к/ф «Двенадцать стульев»: «Я не ем шесть дней»
(прим.)
Еще в детстве, пока училась в школе, самым нелюбимым мной
предметом была физика. Я ее ненавидела. И решать физические задачки было той
еще пыткой. Однако и в детстве я понимала, что даже ненавистные физические
задачки когда-нибудь решаются: все на свете решается – для этого нужно лишь
время и некоторые усилия с моей стороны. Поэтому придумала для себя идеальный
способ пережить трудности: нужно просто зажмуриться. Не в прямом смысле,
конечно, но надо запретить себе переживать и чувствовать, запретить ныть о том,
как все плохо – и четко понимать, что рано или поздно это кончится. Ну и,
разумеется, методично, шаг за шагом, делать необходимое, каким бы тяжелым оно
ни казалось.