Точно так я собиралась поступить и теперь, когда Яков высадил
меня у главного входа в огромный особняк на Мойке – трехэтажный, серокаменный,
нависающей надо мной так сурово, что я вдруг совершенно серьезно спросила:
— Это правда, что
здешний хозяин – маньяк, который похищает девушек?
Наверное, мне бы сделалось легче, если б Яков в ответ
расхохотался и сказал, что это чушь. Но он посмотрел на меня крайне
внимательно, а потом с сомнением пожал плечами:
— Сказать по правде, я
об этом фон Гирсе почти ничего не знаю, - таков был ответ. – Знаю только, что
дома он почти не появляется, а всеми делами – в том числе и наймом прислуги –
заведует какая-то дама, то ли его родственница, то ли жены. Вот ей-то ты и
передашь свои рекомендации.
— Рекомендации?..
— Да, держи, - он
всучил мне увесистую кипу бумаг.
— А если меня не
наймут?
— Наймут, - заверил
Яков. – А если не наймут, то у меня есть план «Б».
Не сомневаюсь. Думаю, если хозяин все-таки окажется маньяком
и порежет меня на кусочки, то у Яши даже найдется план «В». Увы, дурочек,
желающих по дешевке купить редкую старинную куклу найдется немало…
— А если я здесь умру?
– всполошилась тогда я.
И Яков снова не обнадежил:
— Это будет не очень
хорошо. Постарайся не умирать.
С тем и простились.
Ноябрь стоял теплый, ласково пригревало солнце, играя бликами
на черных водах Мойки, медленно плыли пушистые облака по лазурному небу. И
высилась прямо надо мной махина серокаменного дома. Не дома – дворца. Мрачного,
источающего тревогу и смуту дворца. Из центральной части, балкон которой
поддерживали шесть стройных колонн, исходили два крыла – видимо, с жилыми
комнатами. Крыло левой части венчала изящная ротонда с такими же колоннами по
окружности, а справа из крайнего окна на втором этаже… я даже козырьком
приложила руку, чтобы разглядеть лучше. Да, там стоял кто-то небольшого роста и
смотрел, кажется, как раз на меня. Девочка? Впрочем, она быстро спряталась в
тень.
Все-таки странная девчонка, очень странная.
Я приказала себе поторопиться и скорее перешла улицу. У
остекленных двустворчатых дверей замерла, раздумывая, как постучать – и вдруг
обнаружила маленький латунный кругляш с ручкой и заманчивой подписью: «Прошу
повернуть».
Ну раз просят…
За дверью что-то тихонько тренькнуло, и, пока я дожидалась
последствий, взгляд сам наткнулся на такую же латунную табличку с надписью,
пестрящей дореволюционными «ятями»: