—
«Чего»… - передразнила женщина. – Рубашку, говорю, хоть накиньте. Вы
нерусская, что ль?
Да я-то русская. А вот она говорила
странно, как будто с акцентом. Но слышала я ее словно через слой ваты. И все
пыталась решить, что мне делать. Позвонить в полицию? Бежать подальше из этого дурдома?
Или все-таки подождать, когда все прояснится хоть чуть-чуть? Еще теплилась у
меня надежда, что это все-таки сон. Ну или чей-то дурацкий розыгрыш: мой бывший
муж как раз отличался чувством юмора, не имеющим никаких границ. Лишь поэтому я
и позволила провести себя через темный ночной коридор к некой барышне.
А барышней оказалась самая настоящая
девчонка лет девяти. Худенькая, с огромными голубыми глазищами и копной светлых
подвитых волос. Она сжалась в комок на огромной кровати с тюлевым балдахином,
обняла себя за колени и, озираясь, хныкала:
—
Пусть уйдут… скажите им, пусть уйдут…
Она говорила это не нам.
Девочка как затравленный зверек
смотрела в пустые углы своей спальни и велела «им» уйти. Это совсем не было
похоже на игру или розыгрыш. Это было похоже на что-то, отчего у меня по
позвоночнику пробежал вихрь мурашек – а женщина в фартуке, неловко мявшаяся у
порога, начала вдруг размашисто креститься.
—
Я пойду, мне там надо… а вы уж сами управитесь… - проблеяла она и
неловко сунула куклу мне прежде чем сбежать.
—
Доротея! – Тут же воскликнула девчонка и так неподдельно обрадовалась,
что мне ничего не оставалась, как отдать ей эту куклу. – Доротея, милая моя,
как же я рада, что ты нашлась!
Хотя бы про «них» она как будто
забыла.
Я жадно оглянулась на порог, но женщины
в фартуке уже и след простыл.
Девочка обнимала мою куклу крепко, жалась
к ней, как к единственной защите – а плечи мелко дрожали. Она обнимала ее и
продолжала плакать. Как-то совершенно не по-детски плакать. Я всегда только
морщилась при виде капризничающих детей и торопилась уйти подальше, а тут… это
ведь не просто капризы. Не какая-то некупленная игрушка, и не запрет на
сладости. Что же за горе такое случилось у этой розовощекой красивой девочки,
одетой в шелк и кружева?
—
Не плач, - неловко попросила я и села к ней на кровать. – Ну хочешь, я
оставлю Доротею тебе. Хочешь?
Девочка еще раз всхлипнула и впервые
подняла заплаканное личико на меня. Глаза у нее были такие же как и слезы – не
детские. Вместо ответа она мелко закивала, а вслух громким шепотом произнесла: