Ещё через четыре дня пути всех опять
поднял на рассвете звук рога. Нэрсис и Тарья по привычке, когда от
подобной побудки зависит жизнь, вскочили первыми. Растолкали
остальных. Тарья успела шепнуть:
– Кажется, по душу тех двух
баранов.
Нэрсис мрачно усмехнулась и закивала.
Точно, бараны. Иначе не назовёшь двух дурней, которые ещё не
оценили странность каравана и попытались в своих десятках
установить тюремные порядки.
Переселенцев собрали в стороне от
каравана. Выволокли и бросили на землю перед толпой двоих
здоровяков. Андрей хорошо поставленным голосом сообщил:
– Эти двое попробовали установить в
своих десятках порядок «я старшой, а остальные мне
прислуживают».
Некоторые в толпе удивлённо
переглянулись: не такая уж редкость и в рабских караванах, и у
поселенцев. Тарья же поняла сразу, куда ведёт главный. Тут же
мысленно сама с собой заключила пари на то, что степняки с идиотами
сделают. Повесят? Негде. К лошадям привяжут и галопом пустят?
Долго. Просто разорвут лошадьми? Кроваво и толпу лишнего пугать не
станут. Голову отрубят, скорее всего. Опытный воин ударит так, что
сам не замарается, а кровь фонтаном и голова по земле катится. И
возни немного, и страху нагнать ровно столько, сколько нужно.
– Запомните – сейчас вы все
равны.
Повинуясь жесту, двое нэрлих пригнули
сопротивляющегося пленника к самой земле, третий без лишней
жестокости перерезал горло. Затем равнодушно нагнули к земле и
перерезали горло следующему. После чего тела закопали… Новая
странность: стража хоронила сама, хотя должна была приказать
сделать это кому-то из тех, кого везли в караване.
Ночью Тарья проснулась от того, что
соседка встала и отошла от костра, где спал их десяток. Магичка
подстроила слух, стараясь разобрать шепотки.
– ...валить отседова.
– Когда и как?
– Да прямо сегодня ночью. Пока
думают, что все обосрались от страха.
– Я в деле.
– Тогда через две свечи около нас.
Как лагерь окончательно заснёт.
Тарья усмехнулась: четверо балбесов
решили бежать? Ну-ну. Девушка зевнула, мысленно пожелала им
провалить попытку и получить за это всего лишь плетей. Повернулась
на другой бок и заснула. Снег ещё не лёг, но в степи уже началась
зима. Ночью даже возле костров и внутри защищавших от
пронзительного ветра фургонов было холодновато. А вокруг лагеря –
голая земля и заиндевевшая трава. Хорошо снаряжённый уроженец
здешних мест в это время в одиночку – и тот запросто мог погибнуть.
Чего уж говорить о приехавших с тёплого приморского побережья
горожанах, собравшихся уйти без припасов и почти без тёплой
одежды?