- Папаша, в обморок не упадёте? Может, в коридорчике посидите? – смелеет Елена, немного позабыв, кто такой Дамир Захратов.
Мир бережно опускает меня на кресло, помогает расположить ноги на подставках, не позволяя кому-либо коснуться, и молча одаривает смелую женщину тяжёлым взглядом. Та виновато опускает глаза, просчитывая, чем выльется её неаккуратность, но сразу подбирается, стоит мне закричать.
- Дамир Авазович, со всем моим уважением… - сглатывает слюну. – Не могли бы Вы постоять за креслом, подержать жену за руку, помочь ей подышать правильно и дать мне принять роды.
Мир снова пытается проделать тот же фокус с демоническим взглядом, но я беру откуда-то силы и лягаю его ногой в грудь, обрывая властные замашки Бога. Он заметно сдувается и послушно встаёт у меня в голове, всовывая свою ладонь в мою. Ох. Зря он это сделал. Мощный наплыв боли, команда «тужься», крик, больше похожий на рык раненого зверя, под ногтями проминается и лопается кожа, захлёбывающийся вдох, новая команда врача, тёплая влажность на пальцах, скорее всего, от крови или у Мира так сильно вспотели ладони, и тоненький визг, оглашающий весь этаж – смотрите, я родилась.
- С ней всё нормально? Почему она в крови и перемазанная белой гадостью?
Голос Дамира подозрительно дрожит, как и губы, а в глазах нездоровый блеск, грозящий перерасти в слёзный поток. Он сдавливает мои плечи, обеспокоенно следит за действиями женщины, перехватившей его дочь у Елены и отнёсшей её к металлическому столу.
- С девочкой всё замечательно. Это защитная смазка. Не волнуйтесь, Дамир Авазович. У Вас очень хорошенькая здоровая дочь.
Елена Дмитриевна старается улыбнуться, но работа со мной ещё не закончена, поэтому она отвлекается от Мира и занимается мной.
- Потерпите ещё немного, Вероника. Осталось зашить и можно отдыхать, - ласково хлопает по коленке Елена и со шприцом наклоняется ко мне.
- Вы её получше зашейте, - вставляет свои нравоучения Мир. – Вон какая махина только что вылезла, так что штопайте качественно.
Я не знаю, плакать мне или смеяться. Поведение Дамира слишком сильно отличается от привычного всем мужчины, удерживающего в руках уже много лет этот город. Он держит себя в рамках приличия, старается не кричать, не подавлять окружающих, даже слушается и выполняет всё, что ему говорят. Бывает, Мир забывается, включает бычку, но сразу приходит в себя, осматривается, вспоминает, зачем мы сюда пришли.