- Успокойся… ничего ему не станется. Ему – точно ничего…
Я с легкостью стряхнула Кирея. И Лойко. И…
Фрол Аксютович откудова взялся? Не ведаю. Просто шагнул, махнул
рученькой и поплыло перед глазами все. Падала я в вешнюю зеленую
траву. И падала, и падала, и боялась упасть, знаючи, что в траве
этой – гадюк видимо-невидимо…
Глава 6. О всяком и
разном
Трава травою, а просыпалась я тяжко.
Будто из болота выбиралась, но знала, что выбраться надобно. И
для того – глаза открыть, даром, что слиплися, точно кто рыбьим
клеем склеил.
Разлепила один.
Раскрыла другой.
Мутно все. Плыветь… влево рыбы, вправо раки. Откудова раки
взялися? И вовсе не понятно, где я.
- Я ж говорил, обморок это… от нервов, - на Еськин бодрый голос
голова моя отозвалася гудением. Не голова – колокол храмовый.
Ничего, ежель гудит, значит, есть чем.
- Зосенька, красавица, открой глазыньки… - Еська был рядом, а
где – не пойму, не то сверху, не то сбоку, не то со всех сторон
разом. – А не то поцелую.
От этакое перспективы глазыньки мои полуслепые разом
раскрылися.
Раки не исчезли.
Красные. Матерые. С усищами длиннющими расползались они по
потолку. Теснили друг дружку клешнями, хвосты топорщили… эк ладно
намалевано! Будто живые. Хотя ж живые раки колер иной имеют,
темно-зеленый, болотный.
- Видишь, если достаточно живая, чтобы твое рукоблудие
критиковать…
- Это у тебя, Еська, по жизни рукоблудие. А у меня увлечение
живописью.
- Ага, раками…
- Почему нет? Зослава, голова кружится?
Надо мной склонился некто. Был он рыж и смутно знаком. Царевич?
Кто – не различу.
- Кружится, - сказал он, наклоняясь к самому лицу. И веко
пальчиком оттянул. – Конечно. Это вполне естественно… ее бы к
целителям на пару деньков отправить.
Евстигней.
Точно.
Я голос узнала. А вот лица не разгляжу. Силюся-силюся, но никак.
Не лицо – блин с конопушками.
- Я тебе, кстати, то же самое говорил, - отозвался Еська.
- На себя посмотри. Можно подумать, сильно отличаешься. Все мы
тут… блины с конопушками.
Это выходит что? Они в голову мою залезли?
- Нет, Зославушка, - Еська по голове меня погладил, а может и не
он, может, кто другой из царевичей. – Это ты у нас вслух думаешь.
Презанимательные, к слову, мысли. Слушал бы и слушал.
- К целителям…
Евстигней отступил.
- А ты уверен, что эти целители ее до смерти не доисцелят? –
Еська присел и руку на лоб положил. – Зося у нас девушка, конечно,
крепкая, но вот… есть опасения.