Когда укладывала на дно колючие еловые лапы.
И на них – своего мальчика, в шубу завернутого. Когда засыпала
его рыхлым снегом… когда выволакивала камни, окружая могилу.
Шептала слова из книги проклятой, которая, о диво, при ней
осталась. Не знали? В царских хоромах много сокровищ, которые
никто-то сокровищами не считает. И эта книжица… случайно попалась
под руку, выпорхнула, сыпанула пылью на руки. Раздразнила
любопытство.
Нет, тогда-то она и не думала воспользоваться.
Увезти хотела.
Чтоб не попала эта книжица в чужие руки, чтоб не причинила зла…
спрятать.
Изучить.
А вот час пришел, и крови пролитой хватило. Чем не жертва? И не
ею принесена. Осознав это, она рассмеялась.
Уже позже, окончательно решившись, она шла, брела, не разбирая
дороги… и добрела до деревеньки…
…ее не ждали.
…встретили брехливые собаки. Глупые создания, в которых жизни
было – капля. И эта капля не насытила, как и толстый мужик с
оглоблей, вздумавший заступить ей дорогу.
Она срывала чужие жизни, что ромашки для венка, боясь лишь
одного – что слишком мало их…
…несла.
…бежала босиком по колючему снегу, несла его, сплетенный древним
знанием. Задыхалась от боли. И надежды. И страха, что надежды этой
– не достаточно…
…лила молитву земле.
И собранную силу в посиневшие губы своего мальчика. Звала.
Клялась. Кляла и обвиняла. Рыдала, позабывши и о гордости, и о
мести, желая лишь одного – чтобы ожил.
Исполнилось.
…тогда это было сродни чуду. Дрогнули заиндевевшие веки, и
снежинка сорвалась со светлых с рыжиною ресничек.
- Мама… мне так холодно, - сказал ее мальчик, протягивая руки. –
Мамочка… почему мне так холодно?
- Ничего, - она обняла, прижимая к груди того, кто был ее жизнью
и надеждой. – Скоро я тебя согрею…
Знала ли она, чем обернется?
А если бы знала… нет, ничего б не изменилось.
Жизнь за жизнь?
Пускай.
Если ему, тому, кто был проклят, позволена такая плата, то и ее
мальчик ничем не хуже.
- Ничего, - повторила она, обнимая сына.
Вырос. И только Морана знает, чего стоил ей каждый его год…
посильная плата. Она не жаловалась. Она приспособилась. И хоронить.
И воскрешать. И утешать.
Уговаривать.
Избавлять от лишней боли, ведь он, ее мальчик, так хрупок. К
чему ему лишняя память? Лишние мучения? Она оставит все себе, ибо
такова доля матери.
- Отпусти, - взмолился он, склоняя голову к ее плечу. – Если
любишь…