- Но вы хорошо держитесь для первого вояжа, коллега, - сказал
похититель, отсмеявшись, - значит, не стали пренебрегать
рекомендованной подготовкой. И правильно сделали, скажу я вам!
Кстати, меня зовут Ц’тал. У нас тоже в ходу личные имена, как и у
вас.
Он потянулся в мою сторону одной из конечностей. Сначала я,
улыбнувшись, помахал в ответ – расстояние для рукопожатия явно было
слишком большим. Но конечность вдруг стала расти, вытягиваться,
пока не достигла моего ряда.
Сдерживая себя изнутри стальным кулаком воли, я ещё раз
улыбнулся и протянул руку, ответив на рукопожатие. «Клешня» (точнее
«клешни») на ощупь оказались мягкими и тёплыми.
- Алексей, - соврал я.
- Какое приятное имя, Алексей, - ответил Ц’тал, не спеша
отпускать мою руку, - а знаете, у моего народа есть его полный
аналог. Вы ведь знаете, что в переводе с греческого оно означает
«защитник»? По-нашему это звучит как Гр’ваал. Несложно запомнить,
да? У нас близкие фонетические системы. Странно для таких разных
существ, как мы, верно?
- Пожалуй, да.
Похититель папки явно был настроен продолжить диалог, но в этот
момент последовало ещё одно оповещение по внутренней связи.
«Дорогие пассажиры! – сказал невидимый стюард после потока скрежета
и бульканья, - мы готовы к посадке. Температура в зоне прилёта и в
транзитной зоне тридцать общих стандартов, или плюс двадцать два по
цельсию, содержание кислорода не превышает двадцать процентов.
Состав атмосферы стандартен для кислородных миров, специфические
примеси отсутствуют. Пожалуйста, имейте в виду, что температурный
режим вне помещений на Тууркане подвержен резким колебаниям в
пределах пяти стандартов или восьми градусов Цельсия, что может
быть опасно для некоторых видов. Следуйте рекомендациям
компетентных органов вашего вида. Желаем приятного пребывания в
пункте назначения!»
- Ну вот, - констатировал похититель, - садимся. Если вас не
встретят – обращайтесь. Помогу устроиться. Хорошо хоть тут нет
кошмарных формальностей, как в земных аэропортах, вроде очередей на
границе, - сказав это, он задорно рассмеялся, будто бы только что
крайне удачно пошутил.
Я натужно улыбнулся в ответ и отвернулся к иллюминатору.
Мы приближались к одному из «листьев». На его поверхности
находились многочисленные сооружения: некоторые напоминали обычные
небоскрёбы, некоторые – огромные капли застывшего клея. Были и
такие, описать которые было просто невозможно, разум не мог
подобрать ни одной ассоциации. Среди этого хаоса я пытался
разглядеть взлётную полосу или хотя бы что-то, отдалённо на неё
похожее, но тщетно.